– Тт..там… Кощей, – процедила я, обнимая себя руками.
Помощница нахмурила брови, сунула мне сухое полотенце и приоткрыла дверь в мыльню. Я наспех прикрыла тело, с волос на пол тонкими струйками стекала вода. Сердце замерло, когда Любава бесстрашно подалась вперед, заглядывая за печку. Я огляделась в поисках оружия, которым можно было обороняться, и не нашла ничего лучше собственного сапога. Сжала голенище в руке и приготовилась атаковать, когда вдруг раздался оглушающей хохот моей соратницы.
– Кощ..Кощей…, – все смеялась она не в силах отдышаться и объяснить совершенно обескураженной мне, в чем дело.
Я нахмурила брови, пытаясь заглянуть в мыльню через ее плечо, но от Кощея уже и след простыл. Куда он делся?
– Банник-то наш теперь возгордится, царем себя возомнит, – все хихикала Любава. – Просто солнце скоро зайдет, вот он и выполз.
Я укуталась в полотенце, обиженно скрестив руки на груди. Кто ж знал, что это не Кощей вовсе. Я банников вживую отродясь не видела. Думала, сказки все это, непослушных детишек пугать.
– Ох и весело же с тобой, стоило ради такого тридцать три года жд… – радовалась Любава, но тут же осеклась, осознав, что сболтнула лишнего.
– Ты видела предыдущую невесту? – тут же подхватила я. – Где она? Она жива? Стала женой Кощея?
Она скривилась как от горькой редьки, схватила с лавки чистую одежду и сунула мне в руки. Мне пришлось отпустить полотенце, и оно тут же соскользнуло на пол, оставив меня вновь обнаженной.
– Ты одевайся пока, а я на улице подожду, – затараторила Любава. – Душно здесь.
Она выбежала из бани прежде, чем я успела хоть что-то из нее вытянуть. Значит, верно поступила, когда не стала расспрашивать Ягу о невестах. Не велено здесь это обсуждать. Я развернула красивый, но непривычный сарафан сиреневого оттенка.
– Даже рубахи нет, – проворчала, натягивая через голову сарафан на влажное тело.
Когда я вышла на улицу, солнце уже почти зашло за горизонт. Я плотнее укуталась в плащ от разыгравшегося весеннего ветерка, ведь мои волосы были все еще мокрые. Любава больше не заговаривала о прежних девицах, которые когда-то так же, как и я приехали сюда поневоле. Она сама перешла в наступление, стала расспрашивать о том, откуда я приехала, как мне жилось в Лукоморье. Я едва успевала отвечать на вопрос, как она задавала новый. Так мы и добрались до моей светлицы. Помощница оставила меня обсохнуть и немного отдохнуть перед тем, как она придет собирать меня на пир, про который тоже не удалось ничего разузнать.
За спиной тихонько захлопнулась дверь, и я снова осталась одна. Поначалу сумерки не беспокоили меня. Я все прекрасно видела и даже думать забыла о здешних нечистых обитателях. Но постепенно вечер клонился