– Яв-яв-яй!.. – заверещал Артем, облизывая проколотые лапы.
Затем он кинулся вперед, чтобы похвалить Кыра за долгожданные успехи по поиску пищи, но вместо знакомого: «Кар-р!» – из его пасти прозвучало враждебное для ворон: «Гав!», и на него сразу же накинулась большая ворона. Кахра, не раздумывая, напала на непонятно откуда взявшуюся собаку и безжалостно стала клевать ее в голову, защищая своего птенца. Напуганный Кыр, поднявшись в воздух, сделал круг и полетел в сторону родового дерева. Его сопровождала старая ворона, внимательно осматривающая окрестности в поиске новой опасности, а тощая собака средних размеров, растерянно посмотрев им вслед, развернулась в другую сторону и заторопилась на голоса людей к недалекой деревне.
Часть 2. Жестокая свора
Глава 5. Правильное решение
Растерянный Артем по протоптанной степными зверями тропинке семенил в сторону ближайшей деревни. Его превращение из вороны в собаку снова пробудило в нем на некоторое время человеческое начало в действиях. Он впервые связал свои превращения с проклятием старухи-попрошайки: «Шам такой будешь!..» Споткнувшись о фигуру старухи в грязной вонючей одежде возле торгового центра, он обозвал ее вороной и, кажется, назвал «гавкалой». То есть – собакой. И вот теперь, действительно, он сам превратился в собаку-гавкалу.
Одно только, как ни странно, его утешало – к нему, после превращения в собаку, на время снова вернулась возможность мышления по-человечески. И он смог вспомнить и правильно оценить произнесенное ведьмой проклятье. Но период человеческого мышления имел, наверняка, границы и должен был в определенный момент исчезнуть, уступив место неизбежным собачьим инстинктам.
Поэтому Артем торопился с анализом. Получалось, что вследствие проклятия ведьмы он должен был пройти этапы превращений в животных и птиц, которыми он обозвал старуху. А каждый этап, после его мучений по адаптации в образе животного, должен был закончиться рождением потомства. Возможно, только тогда у него появлялся шанс превращения себя обратно в человека!..
Иначе… иначе его ждала такая судьба, о которой он боялся даже в собачьем образе, напрягая ускользающие человеческие возможности, подумать. Для него теперь четко было ясно, что если он в каждом новом образе не сможет родить потомство, то, похоже, навечно может остаться в облике птицы или какого-нибудь животного.
От такого вывода Артем даже остановил свой бег. На душе стало так тоскливо, что, усевшись задом на землю, он задрал голову и едва не завыл от охватившего дикого горя.
Ладно, он уже стал тем, чем вторым ругательством обозвал ведьму, то есть собакой. Но ведь было и третье ругательство! Его, несмотря на все усилия, Артем так и не мог вспомнить.