* * *
Все события в жизни в итоге становятся наилучшим исходом. Иногда ты понимаешь это сразу, иногда – спустя время, а иногда и вообще не понимаешь или не хочешь понимать. Кому как удобно.
Если кажется, что происходящее с тобой – это Божья кара, наказание, или невезение, дай себе время увидеть настоящую ценность и нужность этого поворота жизни. Не то чтобы я такой знаток мироустройства, но применять эту философию куда радужнее, чем страдать о том, чего не можешь изменить или на что повлиять.
* * *
В последний день химии в город приехала моя мама, Олесина любимая бабушка Оля. Это позволило мне, наконец, расслабиться. Она ездила в больницу каждый день, независимо от погоды и дней недели, мы обменивались передачками. Она приносила нам еду, игрушки, чистую одежду. Мы в ответ отдавали пустые контейнеры и вещи в стирку.
Знаете, тебя могут окружать сотни и тысячи людей, но не со многими есть это чувство разделения беды, когда она становится не такой большой, как раньше, когда не помещалась в тебе. Для меня таким человеком была и есть только мама. По-прежнему все решения относительно Олесиного лечения лежали на мне, я не хотела, чтоб кто-то принял эту ношу, но я чувствовала поддержку от мамы.
5 декабря. Наконец-то отремонтировали онкологическое отделение. Для кого-то оно было знакомым местом, ведь некоторые пациенты находились в больнице не просто месяцами, но и годами.
Начался активный переезд. Мамы перетаскивали свои и детские вещи, рабочие таскали мебель. Мы ходили по очереди, чтобы за детьми был присмотр.
Олеся подкашливала, как и половина отделения. Буквально за три дня до переезда у кого-то из детей появился кашель, который с большой скоростью распространялся от палаты к палате, не обойдя стороной и нашу. Крайне нежелательно ей было заболеть, тем более я рассчитывала на скорый перерыв после химии. По моим расчетам, через десять дней мы должны были уже восстановиться и отдохнуть дома перед вторым блоком.
Оксану Петровну в тот день я не видела. Зато в палату вошла Елена Степановна в сопровождении двух мужчин, и я поняла, что это хирурги. Они пришли осмотреть Олесю. Один из мужчин пощупал Олесин живот и начал было что-то говорить. Елена Степановна остановила его и вывела в коридор, чем меня разозлила. Может, достаточно было уже этих медицинских тайн? Почему я опять не могу об этом знать?! Нашего же врача не было, так что спросить было некого.
Мы перетаскали оставшиеся вещи. Палаты достались нам согласно списку, который составлялся в соответствии с тяжестью заболевания, возрастом и полом детей. Мы с Олесей попали в трехместную. С нами же в палате оказалась и Лена с малышкой. Третья кровать