Над кораблем и над бухтой с криками кружили чайки, время от времени усаживаясь на загаженные ими же скалы.
Лирр исчез. Я чувствовал это так же явственно, как морозный ветер, из-за которого щипало щеки, а дыхание оседало инеем на бороде и тонких волосках в ноздрях.
Я опустил подзорную трубу и снова стал теребить овальную монету в кармане, пытаясь избавиться от гнетущего чувства. Оно стало менее острым, но все же не исчезло.
– Мистер Россер.
Я поднял глаза. Капитан Слейдер стоял в своей привычной позе, сцепив руки за спиной, одетый не по погоде: на мне, помимо обычного сюртука, шарфа и шапки, был накинут теплый плащ, он же вышел в мундире и жилете. Его щеки раскраснелись, а в дыхании можно было уловить запах спирта.
– Найдите его.
Я выпустил из пальцев монету и тут же почувствовал, как напряглось все тело.
– Вы – видящий, – заявил Слейдер и настойчиво посмотрел мне в глаза. Мы были одного роста. – А он – маг. Вы упоминали, что способны выслеживать подобных ему в Ином.
– Только если бы я встречался с ним раньше, – пришлось признаться мне. – Но если до этого мы с ним не встречались и я ни разу не касался его, то не смогу вот так, запросто… найти. Сэр, нам следует взять курс на Десятину. Он погнался за Рэндальфом и той штормовичкой, это очевидно.
– Я определяю наш курс, мистер Россер, – прервал меня Слейдер достаточно громко, чтобы услышали остальные. Ветер на минуту стих, и до меня снова донесся запах рома. Наклонившись вперед, он продолжил так, чтобы слышал я один: – Есть всего одна причина держать тебя здесь, парень. Докажи свою ценность или убирайся прочь с моего корабля.
Я попытался скрыть разочарование и беспокойство, прежде чем бурлящие во мне эмоции взяли бы вверх и вынудили наговорить лишнего.
– Сэр, – невнятно произнес я, сложив подзорную трубу, и спустился вниз.
Печь в нашей с Фишер каюте совсем остыла, но я не стал топить ее заново. Стрекозы в фонаре дремали, света от них едва хватало, чтобы что-то увидеть, но я решил их не будить. Холод и неудобства послужат мне куда лучше, чем свет и тепло.
Я последовательно стал избавляться от верхней одежды, расстегивая дрожащими от волнения пальцами пуговицы на сюртуке и жилете. Снял шапку, размотал шарф – все равно он походил на петлю – и сел на скамью по свою сторону от парусиновой занавески.
Я вертел в руках потертую монету, пытаясь выдавить из талисмана последнюю каплю утешения. Пришедшее умиротворение напомнило о песне Мэри, и моя тревога за нее усилилась.
Я сунул монету обратно в карман, закрыл глаза и погрузился в Иное. Темные воды захлестнули меня, словно морская вода через проломленный корпус корабля. Полночь была наполнена ревом и шипением, могильным холодом и зимним ветром.
Слой мира людей становился все тоньше, пока стены корабля