На этом беседа и закончилась. Больше Сашенька о своем горе не заикалась. Порой она воскрешала в памяти последнюю их с мужем встречу, удивлялась, что так хорошо все запомнила. Но ни боли, ни тоски, ни обиды она почему-то уже не испытывала. Даже грусти не было. Как будто эти воспоминания сделались страницами некоей книги о других людях, не о ней, не об Алексее, а о чужих, до которых после прочтения нет никакого дела. Поставь на полку и живи дальше.
Бывает, что в лютую зиму мороз пробирает до дна озера. И тогда в воде, превратившейся в ледяную толщу, умирает, выстужается все живое. Ни рыбешек, ни жучков-червячков не остается. Весной, понятно, лед истаивает, и потихоньку жизнь возвращается. Нет-нет, да и плеснет вдруг плотвичка, пробежит по глади водомерка… Но это уже другая жизнь.
Так вот и выморозила Сашенька свою первую любовь, возвращаясь метельным октябрем из Вязьмы в маленькое Гайново, туда, где ее любили и ждали. Оставила за плечами любовь и предательство, завершая бег, замыкая круг.
Она поминала мужа в молитвах, желала здравия и побед. Однако же, желая всего этого искренне и с чистым сердцем, она не испытывала ни малейшего волнения, душевной причастности, того, что можно назвать радостным теплом. Эти ощущения обходили ее стороной, когда перед ее глазами возникал образ Селиверстова.
Он, герой, храбрый и мужественный воин, стал теперь посторонним человеком.
В апреле из смоленской почтовой конторы в Красновидово доставили письмо. Адресовано оно было Александре Селиверстовой, отправителем значился Владимир Николаевич Ворт. Он сообщал о гибели полковника Селиверстова. Ворта Сашенька хорошо помнила по Петербургу, даже пыталась протежировать ему в его ухаживаниях за Натали Нелидовой, своей знакомой по пансиону. Владимир был дружен с Селиверстовыми и теперь счел своим долгом и так далее. Алексей Кириллович был убит картечью во время контратаки французов в деле при Нюбурге. Сам Ворт при том не присутствовал, но уверен, что его друг принял смерть достойно, как подобает офицеру и христианину. Погребен Селиверстов у местной церкви вмести с другими павшими за Веру, Царя и Отчество русскими воинами. Место это Ворту известно. Затем следовали соответствующие соболезнования, корреспондент брал на себя смелость предложить вдове полковника возможную и посильную помощь, буде в оной возникнет необходимость… Память о друге… Искренняя благожелательность… Христианский долг… Подпись.
Сашенька долго смотрела в окно. Пушистая верба чуть покачивала ветками, усеянными желтыми нежными цветами, похожими на заячьи хвостики. Зеленая лужайка перед домом. На ней неугомонный Никита рубится с деревенскими мальчишками в «чижа». Дети весело гомонят, солнце светит. В руке у Сашеньки замер листок бумаги. Серый, равнодушный. Мертвый. Смерть – жизнь. Смерть – жизнь. Сколько раз за последние полгода эта жутковатая загадка предлагалась ей к решению? Норовистая судьбинушка, держащая кулачки