Однажды гневливая Прасковья явилась перед Людвигом Карловичем и потребовала немедленно бежать с нею, дабы спасти ополоумевшего барина. Дело было вот в чем. Бригадир, усмотрев некий изъян в работе плотников, подрубавших нижние венцы у флигеля, в горячности вызвался самолично накатить бревно нового венца. Узревшая сей трудовой порыв Прасковья, не решившись сама урезонивать хозяина, вызвала на помощь немца, с которым теперь существовала заодно. Кое-кто из слуг даже врал, будто слышал, как нянька с немцем пели за сеновалом дуэтом, и Прасковья называла учителя милым и Карлычем. Но не стоит обсуждать досужие сплетни, лучше вернуться к рассказу о том, как этот дуэт отнимал у бригадира топор, что видели многие.
Понятно, что топор они у старого вояки не отняли. Шуганул этих штафирок Неживин, наговорив в запальчивости много чего. Не хватает отваги изложить его монолог дословно, но краткое резюме его убедительной речи привести можно. Что для немца смерть, то для русского добро. Что-то в этом роде. Эта, в общем-то, достаточно банальная мысль, но озвученная в довольно решительных выражениях, заставила учителя и Прасковью бесславно ретироваться. Окрыленный своею викторией Неживин пустил вслед улепетывающему неприятелю бессмертное суворовское: «В отступлениях смел!», после чего вернулся к наставлениям по плотницкой части.
Упрямая Прасковья тем же вечером упала в ноженьки к Сашеньке, но та ей посоветовала отца не беспокоить, ибо он не дитя малое, а хозяин имению. Да и от своих хлопот делается весьма жизнерадостным и более здоровым, чем от сидения над книгами и письмами.
Конечно, Александра Андреевна Селиверстова приглядывала за отцом, умея, когда надо, умерить его чересчур разгоревшееся рвение, но делала это куда деликатнее и разумнее, нежели Прасковья. По правде говоря, основные заботы по обустройству жизни в поместье лежали на ней. И Сашенька обнаружила недюжинные способности на этом поприще. Разумеется, в практических делах ей очень помогал Прохор, муж Анфисы, несмотря на молодой возраст, сделавшийся старостой, мужик хваткий, смекалистый и обстоятельный. Но Сашенька и сама умела находить общий язык с крестьянами, решать неизбежные споры, намечать необходимые дела.
В имение наезжали торговцы хлебом, ломили цену. Скудные семейные запасы развернуться не позволяли, и, хоть Сашенька торговалась отчаянно, но денег не хватало. Пришлось уступить перекупщикам, продав часть барского леса на корню.
Сын Александр Алексеевич был поручен опеке красавицы