Заперев дом на висячий замок, я открыл гараж, куда на ночь загнал свой «Запорожец», сел за руль и повернул ключ в замке зажигания. Движок сделал несколько глухих вялых оборотов, явно недостаточных для того, чтобы завестись, несколько раз чихнул и умолк.
– Черт! Опять аккумулятор разрядился! Сколько раз говорил себе, что нужно сменить. На вот тебе, получай утреннюю разминку, – ворчал я, доставая ручку завода и прилаживая ее к двигателю. Машина долго не заводилась, и пришлось немало потрудиться, прежде чем я, наконец, покинул деревню. Головная боль прошла тотчас, как я оставил дом, но это не показалось мне странным, так как это бывало и раньше – от слишком чистого воздуха страдал мигренью, а тут снова попал в родную атмосферу с выхлопными газами, запахом бензина, и всё – порядок!
Включив приемник и настроившись на «Маяк», сориентировался во времени, отметив про себя, что, вероятно, опять опоздаю на работу, как быстро бы ни мчал меня старенький автомобиль.
Было уже начало девятого, когда я, поставив машину на стоянке возле кардиоцентра, шел по пустому больничному коридору и на ходу придумывал оправдание своему опозданию – проколотая камера, поломка в пути, превышение скорости и объяснения с гаишником.
Войдя в ординаторскую и стараясь не привлекать к себе особого внимания, я не стал, как обычно, пробираться к своему столу у окна, а присел на свободный стул рядом с дверью.
Утренняя конференция уже шла. Докладывала ночная постовая сестра. Я закинул ногу на ногу и, подперев голову рукой, опустил в пол глаза. Тишина, которая воцарилась в комнате спустя минуту, показалась мне странной, и я поднял голову.
Все сотрудники повернулись в мою сторону и уставились на меня, будто я сидел перед ними голый. У одних в глазах был страх, у других удивление, а у медсестры Наташи, что сидела рядом со мной, нижняя челюсть поехала вниз и мелко-мелко задрожала, после чего сделалось мне не по себе, и я вынужден был, приложив руку к груди и чуть наигранно, по-театральному произнести:
– Извините, товарищи, задержался!
Прошло, наверное, с полминуты, прежде чем заведующий первым нарушил гробовую тишину необычно глухим голосом.
– Да-да, всего на год!
– Я ценю ваш юмор, Сергей Иванович, но вы сами автолюбитель и поймете меня как никто другой, – начал я и уже собрался пустить в ход одну из придуманных версий, но что-то необычное в поведении сотрудников заставило меня остановиться на полуслове.
Старшая сестра вдруг вскочила со своего места и с воплем выбежала из ординаторской. Заведующий очень медленно поднялся и, тяжело опираясь обеими руками на стол, попросил выйти всех медсестер.
«Нет, здесь что-то не так!» – подумал я и попытался встретиться взглядом с моими коллегами. Но те застыли словно в шоке, и лишь анестезиолог Гоша, оторопело глядя на меня, наконец произнес:
– Ба-а-а! Так ты что ж… – живой, что ли?!
– Ха!