– Наконец-то!.. – раздался облегчённый выдох Феликса. – Я уж думал, придётся тебя распинывать, не дождавшись окончания второй серии. Ну как спалось?
– Это всё вы! – огрызнулась я. – Что за дурацкое заклинание вы на мне испробовали?! Предупредить хотя бы можно было? Обещали нежную колыбельную, а вместо этого дали по голове кувалдой, и дело с концом.
– Прости, девочка, – покаялся этот ужасный колдун, не испытывая при этом, конечно, ни грамма сожаления, – всё для пользы дела. Что ты видела?
– Ничего, – отрезала я, всё ещё на взводе. – Мои сны – это моё личное дело…
– Только не в этом случае, – в его подчёркнуто мягком и нежном голосе явственно послышалась угроза.
– Ладно, – сдалась я. А что мне ещё оставалось?
– Вот и умница! – Феликс снова повеселел, словно и не было этой секундной вспышки гнева.
Виктории и Михаила рядом не было: очевидно, их вежливо – или не очень? – попросили где-нибудь погулять некоторое время.
– Сон… был такой же живой, как в прошлый раз. Место было совсем не похоже на то, где мы были. Это… кажется, какие-то старинные развалины в лесу. Впрочем, я не уверена: было темно. Я только видела его мертвенное сияние – камень горел каким-то глубоким синим светом… В общем-то, в этом и вся проблема: я не могла оторвать взора, не могла оглянуться – меня словно приковало к месту этим ледяным блеском. Сертарио держал Аквамарин в руках, высоко-высоко, словно заворожённый его первозданной мощью. Вы тоже там были. И… кажется, чуть в стороне я видела хищный блеск в глазах… Михаила?..
Я сама удивилась тому, что сказала. Но память возвращала мне моё видение неохотно, обрывками – совсем не так, как в прошлый раз. Каждый клочок воспоминаний я вырывала чуть ли не с боем. Мой собеседник слушал внимательно, не перебивая и не торопя.
– А потом… Кажется, вы что-то крикнули, но Рио почему-то не слышал вас. Было что-то ещё… Никак не могу вспомнить…
Я беспомощно замолчала. Феликс терпеливо ждал, но продолжать было нечего.
– Пожалуйста, попытайся вспомнить, – мягко проговорил он.
– Не могу, – я устало покачала головой и поднялась.
– А может, не хочешь?.. – вкрадчиво спросил канцлер, заглядывая мне в глаза.
– Я не помню!.. – мой голос возвысился почти до беспомощного крика.
Я и правда никак не могла вспомнить. При этом отчётливо понимала, что упускаю что-то по-настоящему важное, и раздражение от собственной беспомощности вылилось почти в настоящую злобу по отношению к мучившему меня человеку.
– Ну