– Действительно… – задумчиво произнёс Чезаре, потирая подбородок. – Хорошо, отец, я выясню, кто этот человек.
– И как можно скорее, сын наш, – подметил Родриго. – Не ровён час, мы будем вынуждены вновь начать борьбу за земли: посланные буллы[26] лишь распалили гнев властителей Имолы, Форли и других городов…
– Займусь этим сейчас же.
На этом разговор их окончился. Попрощавшись с отцом, Чезаре прямиком направился в конюшню, где его ждал телохранитель – верный помощник Микелетто, в прошлом испанский кондотьер[27], который давно присягнул ему на службу.
Поравнявшись с ним, гонфалоньер безмолвно принял из рук его вожжи своего коня и тотчас отдал повеление:
– Планы изменилось. Едем в палаццо Лимбус.
Путь туда оказался скорый – интересующий понтифика чудак и впрямь выбрал удачное место для своей обители: вблизи набережной Тибра. Оставив коней, коих никто бы не посмел украсть – вороного турецкого жеребца Борджиа, подкованного золотом, знал весь Рим, – они подошли ко входу в палаццо.
Став у центральной арки, что служила главным входом на территорию, гонфалоньер поразился великолепием постройки – монументальное и впечатляющих размеров здание, бывшее, на удивление, совсем без охраны. Здесь не постыдились жить бы и короли, ибо построено было оно изысканно и со вкусом. Фасад палаццо, полностью лишённый всякой декоративности, имел строгие чёткие пропорции, сложенный из грубых неотёсанных камней в современном стиле рустик, резко делясь горизонтальными поясами на три высоких этажа. Окошечки-бойницы в виде голов разъярённых змей располагались между этажами, придавая дому суровый вид, а окна первого этажа, закрытые решётками, подчёркивали это ощущение. Хозяин находился дома – на первом этаже сквозь плотные шторы горели тусклым светом высокие окна, но различить в вечерних сумерках происходящее внутри не представлялось для Борджиа возможным.
Двери, словно ожидая прихода гостей, сами отворились, и перед взорами Чезаре и Микелетто предстал вид поистине роскошный: белая и золотистая лепнина обрамляла стены и потолки с поражающими фантазию фресками – сценами из Библии. По периметру гостевого холла – обилие утончённой и причудливой для Рима мебели. И повсюду свечи, свечи, свечи… Языки пламени плавно танцевали, хотя никакого сквозняка ни телохранитель, ни Чезаре не успели заприметить.
Оказалось, их впустила в дом хрупкая девушка. Её янтарные глаза необычной круглой формы пристально оглядывали новоприбывших незнакомцев, особенно остановившись на телохранителе – рыжем, как дикая лисица. Она не походила на прислугу: яркие шёлковые шаровары с затейливым рисунком, полотняная рубашка, откровенно облегающая стройное тело,