– Мы все уладим, сэр.
– Ни хрена ты не уладишь. Сам все сделаю. – Хулиан завершил вызов и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Жена была страстной поклонницей йоги и искренне верила в силу позитивных аффирмаций. Вот бы и у него в жизни все было так же просто, как у этой женщины, чью девичью фамилию носили два почивших ныне президента и один действующий сенатор.
Вдо-ох. Видео можно отредактировать. Вы-ыдох. Код постоянно глючит. И потом, не Хулиан прямо сейчас влияет на гражданских через медитский телеэфир. Злоумышленник тут не он. Это все происки Общества. Осталось найти доказательства, и судьба александрийцев решится. Никто не хочет жить в антиутопической симуляции, и вообще, все могло сложиться куда хуже. На месте Насера Аслани могли оказаться Нова или Уэссексы – жестокая и в равной степени чистая, сука, мать ее, правда жизни. Как и то, что если кто-нибудь, замешанный в деле Аслани, спалится, то пуэрториканец во втором поколении, скрупулезно подделавший бумаги жителя Майами, падет, а его подчиненный, выходец из Айдахо, Пол Смит с радостью примет внезапное повышение.
Хулиан родился в паршивом мире, как, впрочем, и все остальные. Вопрос в том, кто и что с этим делает. Хулиан пытался улучшить общество единственным доступным способом, поэтому вернулся в комнату и снова постучал по экрану, снимая с паузы запись с камеры наблюдения.
Каллум Нова взглянул прямо в объектив, и на его губах вспышкой от зажигалки мелькнула короткая улыбка.
– Есть доказательство того, что шестеро членов Общества вмешиваются в международную политику. Что дальше? Свободные и честные выборы? – с железобетонной уверенностью произнес Хулиан. – Если эмпат проделывает такое на виду у мировой общественности, то чем тогда остальные заняты за кулисами? Речь вполне может идти о вопиющем нарушении гражданских свобод. Разве это не интересно МИ-6 или даже Ли? – спросил он, запоздало вспомнив, что азиатка рядом с Новой – не китаянка, а японка.
Хулиан заметил на себе пристальный взгляд Нотазая. Даже слишком пристальный. Надо бы напустить радиопомех в комнате, чтобы избавиться от возможной прослушки. Просто на случай очередной неудачи, после которой Смит получит место и кабинет Хулиана, а сам Хулиан станет предостережением сотрудникам, нанятым по программе диверсификации. Смуглой и кратковременной, мать ее, вспышкой на карьерном радаре.
Если Нотазай и воспринял его молчание как проявление злости, то виду не подал. Просто пожал плечами и обменялся теплым взглядом с сидевшей рядом дочерью Уэссекса.
– Мы определенно можем оповестить их. Что до ситуации в Париже, – сказал Нотазай, желая, видимо, сменить тему, –