Вырвался родник из камня, – и громада водоската,
Словно небеса, бесплотна, словно небо, бесновата.
Набегает в рукопашной на базальтовые стены
И выламывает лавры, и кипит молочной пеной.
На горе стою… И слышу внятной тишины наречье,
Плещут крылья вдохновенья и в мои врастают плечи.
Вот – Сураби и Дапнари, под крылом – Насакирали,
Всюду новыми очами жизнь глядит в родные дали.
Чу!
Кто там поет в ущелье?
Что за мощь, что за услада!
Где еще так петь могли бы!.. Звуков мне иных не надо.
Нет нигде такого гнева, непокорства и горенья,
И гремит в огне напева ветер реющий боренья.
Нет нигде такой же страсти, в мире нет такого братства…
И нигде, нигде так пылко не умеют целоваться.
Девы здесь так огнелицы… Кто еще приманит взором,
Как тростинки, как юницы, к тайнопламенным озерам.
Что ж, вези! – ухабы вязки —
Не про нас, как видно, ласки, что так жгуче-горячи…
Горы —
приласкать готовы!
Горы… Я мечтаю снова
Зеленью их насладиться,
Слушать пенные ключи.
Так хлестни коней, возница,
Чохом, —
без оглядки
Мчи!
Осень в мужской обители «Непорочного Зачатия»
Май, июнь, июль – тучами —
Над собой промчат кущи осени.
Эти страсти пройдут жгучие,
Люстры залов уснут в озере.
Ветхая желть, берег рдестовый,
Но сандалета тепла еще…
Подсвечник над «Путешествием
Анахарсиса» отдыхающий.
«Зачатия Непорочного»
Обитель в лиственном ропоте.
Вот падает вниз немолчная
И черная вьюга копоти.
Грозные очи навыкате —
О, пристальность выси сводчатой!
Здесь хоть распнись, но о выходе
И не мечтай. Все тут кончено.
Знаю, ты помнишь… Но пóлогом
Играет сквозняк, и в обители —
Колокол, колокол, колокол
Спорит, поет о Спасителе…
Вихорь, и – ворох за ворохом —
Листва – на четыре стороны…
С креста колокольни – мороком —
Февраль окликают вороны.
Мне все объяснила наскоро
Ночь, овладевшая кущею,
Но келья молчит неласково,
Пламя гудит стерегущее.
И, опоенные зельями —
Грезой болезненно-сладкою,
Грядут менестрель – с газелями
И мажордом – с перчаткою.
Химера
Стою ослепший.
Блеск прянул прямо —
Фарфора вспышкой голубою
Из тучи хмурой.
Преобразилась
Вся панорама,
Но пламя скрылось под мглой слепою,
Свинцово-бурой.
Так оглушает
Свет Нотр-Дама,
И кенгуру бегут гурьбою —
Химер фигуры.
Рейн
Полуночной