Капли времени – секунды
мельтешат отчаянно.
По лицу секут нас,
мы не замечаем.
Вглядываясь в Млечный,
ощущаешь вечером,
что горят не вечно
звезды эти вечные,
что свистят прощально
веткою секущей
в тишине печальной
капельки – секунды!
«Идут по жизни Квазимодо…»
Идут по жизни Квазимодо
с глухою смертною тоской.
Есть в мире вечные уроды,
есть в мире вечный непокой.
И очень трудно примириться,
хоть эта истина проста…
И квазимодам прямо в лица
чужая хлещет красота.
«О, как же мечтал он смыться…»
О, как же мечтал он смыться
из дома: от тряпок, детей…
Он – пасынок здравого смысла,
стал сыном безумных затей.
А жизнь его била и била,
он ад испытал и потоп.
И если вначале щадила,
то мстила вдогонку – потом.
Вернулся домой он усталым.
О сколько промотано дней!
По свету судьба расплескала,
и тряпки, и дом, и детей.
В житейской сплошной круговерти
мстит позднее чувство вины.
А грустные мысли о смерти
с годами не так уж грустны.
«В январе во всю морозы…»
Нине
В январе во всю морозы,
мы опять в плену стихий.
Ухожу я в дебри прозы,
забываю про стихи.
Словно окна забиваю,
словно с прошлым расстаюсь.
Забываю, забываю,
лишь тебя забыть боюсь.
На душе слегка тревожно,
грусть, как изморозь, светла.
И снежинка осторожно
на лицо твоё легла.
И мороза паутинки,
словно сети января.
В этой жизни мы снежинки.
чур, растаю первым я.
«Благодарю…»
Благодарю,
что я тебе себя дарю,
что вместе встретили с тобою мы зарю.
Мы встретили зарю не в мести!
Мы встретили с тобою вместе.
Благодарю
за прожитые дни.
Не всё удачно было-
не вини!
Не всё так было, как хотелось.
Быть может, задержалась зрелость.
Быть может, молодость дерзила,
но то, что было, —
было, было…
Благодарю
за первый общий снег,
за миг, за час, за день, за год, за век.
«…И в плен лукавыми глазами взят я…»
…И в плен лукавыми глазами взят я,
я не могу сегодня не любить.
Росистым утром розы срезать рад я,
чтоб радость красоты тебе дарить.
Любви мгновенья вечности дороже,
но чтобы мне счастливым быть,
я должен знать всегда: и ты не можешь
меня сегодня не любить.