В школах во всю трубили об ОГЭ, но главным образом, конечно, о ЕГЭ. На него молилось полгорода, те дети, что мечтали хоть на несколько лет вырваться из Торфянска, чтобы немного понюхать губернского или столичного воздуха. Мечты, нежно оберегаемые, создавали ту упоительную атмосферу грез и надежд, без которых мрачная, тоскливая жизнь стала бы еще серее и беспросветнее.
Самих же подростков ни один из экзаменов не удерживал от вечерних прогулок. Наконец наступало их время, сладкая пора, когда можно выбраться из душных квартир и школ, безбожно отапливаемых в +10°. И они вырывались из родительских, репетиторских и учительских клещей, рвались за пивом, и те, кто постарше, покупали на всю компанию литров десять – не меньше.
Прохожие надменно вздыхали, но, вспоминая себя в девяностые и нулевые, стыдливо отводили взор и старались позабыть, что в Торфянске до конца лета утверждается время разгула, похоти и хвастливой любви. Горожане все больше отводили глаза и от бородатых мужчин в военной форме, движущихся ровными колоннами к военкомату. Обещанные сотни тысяч манили их, как манит мясо в маринаде и красное вино ос на загородном застолье. В конце концов, каждый приходил к мысли, что «чем меньше думаешь – тем меньше болеешь». После пережитой кое-как пандемии такие рассуждения оказались более чем уместными.
Ленка Старовойтова выносила мусор в один из погожих деньков. Сегодня, на выходных, она не работала: поменялись сменами с Катькой. Той всяко лучше, чем дома находиться, потому как у Захара новая наука: уходит в запой на неделю каждый месяц. До того просто баловался, любил бухнуть, а если и уходил в запой, то не чаще, чем раз в квартал. Теперь график изменился. Пока были деньги, был и запой.
Запойная жизнь била ключом. Пока Ленка справлялась о здоровье местных бабушек, вытянувших ноги в поношенных гамашах и валенках, Водкин пускал слюни напротив телевизора. Затем, осилив полбутылки беленькой, перебирался на диван, с которого свешивал тяжелые ноги и принимался храпеть. Слюна, падавшая со слабых зубов Захара, окропляла давно размякшую под весом мужчины подушку с розовыми цветочками. Он не то спал, не то дремал, но краем уха слышал, как жена собирается на работу, как ищет бутылки по всему дому, как ставит новую, припрятанную на случай, если муж захочет опохмелиться. И он тайно улыбался, зная, что жена ни за что не бросит его, чтобы ни случилось.
Ленка, выкинув мусор, возвращалась к пенсионеркам. Те часами судачили об экзаменах внуков и бракоразводных процессах дочерей. Женщина набиралась сил и смелости, чтобы спокойно выслушивать эти пресные, но такие важные для старух рассуждения о любви, изменах