– У кого вода чистая? Вот кто доволен своей водой? Поднимите руки. Смелей, смелей!
Горожане угрюмо глядели на вопрошающего Водкина, затем стали переглядываться друг с дружкой и с большим удивлением для себя обнаружили, что ни у кого в городе из крана не течет нормальная вода.
– А вы в курсе, сколько башляют компании, которую водичку вам всем возят? А автоматы по набору воды знаете кому принадлежат? Дмитрий Сергеевич, вы скажите гражданам правду. А то ведь выборы на носу. Голосовать надо будет, – хихикал Захар, держась за велосипед.
Абрамов, державшийся в стороне, все больше и больше отступал, как Наполеон в Отечественную войну. На миг его обуял страх, потому как совсем недавно он отчитывался о том, что ремонт очистных сооружений закончен и в домах горожан будет течь «кристально чистая вода». Угрюмые, злые лица толпы и пугали, и раздражали, и выводили из себя. Тогда глава города попытался вернуть Захара к остальным.
– Мужчина, у нас все вопросы в порядке приема. Записывайтесь на него – там и поговорим.
– Эй, нет, Дмитрий Сергеевич, – вновь посмеивался Захар, не желая возвращаться к остальным.
Он слишком поверил в свою роль народного спасителя, а потому стал поднимать проблемы неасфальтированных дорог, запущенных деревень и ужасных больниц.
– Лежал же я относительно недавно в нашей хирургии. Мать честная, да там со всех щелей клопы ползут. Я чуть домой не занес их. Тараканы постоянно по шкафчикам ползают. Немытые полы кровью и мочой воняют. Не больница, а морг, Дмитрий Сергеевич.
И толпа заулюлюкала. Заведенная, вся в азарте, она громко выкрикивала «позор» и смеялась над главой города. Тот сильнее краснел, злобно тряс кулачишками и что-то мямлил помощницам. Торжественно заиграл гимн. Узнаваемая сталинская мелодия с трудом вырывалась из старых колонок. Слова «отечество», «великая» терялись из-за шипения, и на смену приходило громкое народное «у-у-у».
Укала толпа долго, пока Абрамов не поручил охране выкинуть Захара из парка. Рукастые парни, сидящие на зарплате в администрации, резво подхватили Водкина и выволокли за шкирку, кинули вослед велосипед, чуть не разлетевшийся при ударе о проезжую часть. Ленка, оставшись в толпе, наблюдала за тем, как Захар встает, помятый и обиженный, что ни один из тех, кто до того громко укал, не высказал справедливое мнение главе города.
Как только дошло до грубой силы, как только государство, пускай и на муниципальном уровне, оскалило кровавые зубы, все поутихли и присмирели. После гимна старушки поочередно заплакали, а женщины средних лет закричали «ура!». Не хватало одних лишь чепчиков в воздухе.
Речь Абрамова кончилась пространными рассуждениями о единстве в трудные исторические времена. Через несколько минут разрезали ленточку, раздали за примерное поведение невкусные пироги с картошкой и грибами. Захар, оставленный и Ленкой,