– Поймали? – Профессиональный интерес к описываемым событиям выражался у толстяка в форме уточняющих глаголов совершенного вида.
– А никто не знает, дело-то было в XIII веке, – холодно констатировал Кристиан.
– Слава богу, такого сейчас уже нет. – Полицейский облегченно выдохнул и бережно снял слишком большую для него фуражку.
– Вы думаете? – Кристиану не то чтобы нравилась вся эта история, но останавливаться на полпути он явно не хотел. – А айфоны?
– Что айфоны? – не понял его толстяк, но на всякий случай вытащил из кармана четвертую потертую модель.
– Только Флейтист мог придумать устройства, которые сначала думают за детей, а потом просто начинают приказывать – что и как им надо делать. Это ведь массовое зомбирование какое-то! – В сердцах Кристиан швырнул ручку-флейту за спину полицейскому и на секунду затих. – Они ведь тысячами, миллионами делают то, что им говорят эти штуки. Никто уже сам думать не умеет.
– А взрослые? – Полицейский поежился и на всякий случай убрал телефон во внутренний карман куртки.
– А для взрослых он придумал рекламу и телевидение, – успокоил его Кристиан. – Сто раз вам что-то повторят, и все верят. Как миленькие верите. И ведь снова – думать-то не надо, правда?
– Значит, правительство делает из нас идиотов? Да что вы такое говорите! – Судя по всему, толстяк свято верил в то, что каждый, имеющий отношение к власти, даже во сне думает о том, как бы сделать жизнь людей лучше.
Ситуация приобретала для Кристиана неприятный оттенок политической дуэли, где каждый слушает только себя и старается унизить соперника всеми недостойными человека средствами. Можно было бы закончить весь этот разговор и спокойно показать полицейскому права, но Кристиан все же решил продолжить, тем более что одно красивое старинное слово помогло ему в корне изменить тон их беседы.
– Пару столетий назад за подобный тон я вызвал бы вас на дуэль, – наугад выстрелил Кристиан. Заметив в глазах полицейского застывшую немигающую тоску, он с шумом открыл дверцу и встал напротив блюстителя мирового порядка. – Дуэль – это когда шпаги, секунданты, смертельные раны и плачущая неделями вдова, – с вызовом сообщил ему Кристиан. – Бывали, конечно, и пистолеты, – взглянув на тяжелую кобуру толстяка, холодно продолжил он, – но при этом кричащие от горя вдовы никуда не исчезали, и оставшиеся без отца дети