образом наказан. Но сначала это не имело никакого значения, но царь вышел вон и сошел на двор, чтобы узнать дальше, как было дело, куда г.г. посланники охотно также отправились бы, но, так как из-за этого происшествия их переводчик сделался для них бесполезен, а они не понимали, что говорили русские, то они и остались наверху в зале. Но пока царь был на дворе, полковник Блумберг попробовал смягчить его, говоря, что слуга переводчика совсем не виноват, а виноват Александров, что царю очень не понравилось, и он резко сказал полковнику: «Ты должен бы быть со мной и моими, а теперь ты против». Полковник затем вечером больше не должен был показываться, но дал знать г.г. посланникам, что из-за них он попал в немилость у царя. Когда царь снова пришел со двора в залу, он принес с собой сломанную шпагу и бросил ее на стол, выражая великий гнев, что не побоялись обнажить шпагу в его присутствии. Г.г. легаты теперь пробовали, как раньше, успокоить его гнев, обещая, что если слуга окажется виноватым, то он не останется безнаказанным, но говорили также, что если вина окажется на другой стороне, то Его Царское Величество точно также соблаговолит подобающим образом строго наказать виновных. После того царь еще посидел некоторое время и затем дружески простился с г.г. посланниками, и уехал в Преображенское. Но они отправились домой по своим квартирам и предались ночному покою, насколько позволили им мысли об этом неприятном происшествии. Потому что представлялось, какие затруднения им причинило в начале их переговоров несчастие, случившееся с маршалом, из-за чего они еще не могли достигнуть желаемого. А теперь в конце случилось еще в добавление это, что доставит не малую радость врагам Швеции.
Послы теперь более чем когда-либо жаждали выбраться из опасной Москвы, и все приготовили к отъезду, когда 1 декабря граф Головин пригласил их к себе на обед на завтра: «Так пожелал Царь». «Сатана в последний раз вырвался на волю», говорил Головин, и сделал насколько неприятным собрание, которое весь день было очень весело. Он прибавил, что царю это очень неприятно и он желает самым дружеским и весёлым образом проститься с посланниками. О обеде, который по случаю Рождественского поста состоял лишь из закуски из рыбы, конфет и фруктов, посланники, между прочим, рассказывают следующее:
«После тостов за членов Королевского и Царского семейств, время проходило среди прекрасной вокальной и инструментальной музыки и дружеской беседы, с различными пожеланиями счастья и питьем тостов, при чем г.г. послы, каждый в отдельности, точно также не забывались. Наконец царь спросил, какой дорогой послы думают ехать? Когда они сказали, что через Нарву и так кругом по северу, то он сказал, что это довольно длинная дорога для таких стариков. Он вел вообще много (фамильярных) разговоров; сначала – как длинна дорога, после того как мы переедем границу Его Королевского Величества? И когда мы на это ответили, что от границы до Стокгольма
