Листая старые журналы…. Борис Эдуардович Филин

царя за границу, один стрелец, бывший участником в бунте, вынес четыре пытки и ни в чем не сознался. Царь обласкал его, и стрелец, тронутый этим, признался во всем и при том объяснил, что если он и переносил терпеливо мучения, то это потому, что привык к ним. У них было составлено товарищество, в которое принимали не иначе как после истязаний. Стрелец этот выдержал шесть пыток и был признан главой своих товарищей. «Кнут для меня ничего, сказал он, также ничего для меня и поджариванье после кнута: более жестокие муки товарищи мои приготовили бы мне. А именно, продолжал он, самая острая боль, когда кладут на уши горящие угли; не мене, когда на обритую голову, с вышины двух локтей самую холодную воду по каплям медленно льют». Таких, которые не выдерживали подобных испытаний, они убивали или отравляли. До четырёхсот человек таким образом было ими убито.

      Корб, конечно, слышал от кого-нибудь этот рассказ и поверил ему, но мы считаем это невероятным. Человек не может приучить себя к перенесению жестокой боли. У тех, которые подвергаются часто телесным наказаниям, кожа грубеет (у негров в южных штатах, например), но нервы не могут потерять способности чувствовать боль. Одним способом лишь можно несколько уменьшить чувствительность к физической боли: приемом внутрь опиума, или другого подобного средства (Мы сами слышали, как один господин рассказывал, что он наказывал очень часто одного Фельдшера за пьянство: «просто целый лес об него изломал. И вообразите, что он делал: возьмет себе в рукав склянку с опиумом и потихоньку пьет его и оттого слабее чувствует боль. Каков негодяй? После, как узнали это, то велели его обыскивать перед наказанием». Этот возмутительный рассказ слышан был нами недавно, но дело происходило, кажется, лет двадцать тому назад), мы не говорим уже о хлороформе. Но о том не упоминается у Корба; при том в рассказе его есть подробности, которые ничем не подтверждаются. В 1696 году не было никакого бунта стрельцов.

      У Георгия Конисского («История Руссов», 1846, стр. 228) находим следующие подробности о Тайной Канцелярии, учрежденной Петром в Преображенском: «Тайная Канцелярия сия не сходствовала ни с какими гражданскими и духовными судилищами и их правами и обрядами, а была она единственною в своем роде и во всем мире и только подбилась несколько священной Римской инквизиции. В ней не принимались доказательства и оправдания, ни письменные, ни свидетельские, ни совестные, т. е. под присягою; но испытывали и взыскивали в ней собственного признания в взводимых винах или подозрениях. Не признающий себя виновным должен вытерпеть то пыткой чрез три приема или перемены и разными орудиями, а наконец огненными, т. е. раскаленною железною шиною и зажженною серою». – В другом месте (стр. 212), описывая казни в Малороссии, в г. Лебедине, во время Шведской войны, архиепископ Белорусский говорит: «Казни сии были обыкновенного Меньшикова ремесла: колесовать, четвертовать и на кол сажать, а самая легчайшая, почитавшаяся