Листая старые журналы…. Борис Эдуардович Филин

слов и воевода Шеин. Но хозяин Книпер всячески постарался прекратить эти неприятные разговоры, подав вина и начав всевозможные тосты, какие могли послужить, чтобы развеселить гостей, при чем прекратились прежние неприятные речи и начались другие веселые. Сам царь начал тост за здоровье Его Королевского Величества, на что г.г. легаты начали тост за здоровье Его Царского Величества, но он не желал этого позволить, но они сначала должны были выпить за здоровье Его Королевского Величества, потом последовал тост за царя и многие тосты за королевский и царский дома. В это же время послышались литаврщики и трубачи посольства и при каждом тосте стреляли из 4-х орудий, поставленных Книпером на дворе. Когда было подано третье блюдо, царь сказал: «Мы могли бы сесть поближе друг к другу», и велел сдвинуть вместе оба стола и сел за стол г.г. легатов к г. Бергеньельму, выказывая большую веселость и пускаясь во всевозможные веселые разговоры, пил за их здоровье много раз, и когда заметил, что г. Бергеньельм охотно бы уклонился от питья, он совершенно освободил его, сказав, чтобы он не пил больше того, сколько сам хочет. Но обоих других г.г. посланников он положительно хотел перепить, и когда увидел, что паж взял стакан, который г. Линдьельм не допил до конца, он схватил со стола пшеничный хлеб и бросил пажу в голову, заставив его принести стакан обратно.

      Когда на улице стало совсем темно и наступил вечер, торговый агент приказал жечь фейерверк, который в течении долгого времени готовили его сыновья с одним артиллерийским лейтенантом; он продолжался около часа и на него царь и все присутствующее смотрели с большим удовольствием.

      Так как во время пребывания г.г. послов в Москве делались различные запросы о том, что они думают делать с большой каретой, которая им подарена, и пристава довольно ясно давали понять, что она для царя не годится, то г. г. послы решили, в виду невозможности отвезти ее обратно в целости, и т. к. здесь на месте не было никого, кто сколько-нибудь интересовался бы ею, предложить ее наследнику, о чем попросили боярина Головина доложить Его Царскому Величеству, что он и сделал, и это было очень хорошо принято.

      Точно также подарили они лошадей от кареты боярину Головину, потому что всегда было принято дарить что-либо главному члену конференции, и при обратном пути, который надо было совершать поспешно и в сильный мороз, эти лошади не могли бы следовать за ними. А также и Его Королевское Величество всемилостивейшим письмом к г. г. посланникам от … (пропуск) того же года дал свое всемилостивейшее разрешение подарить кому-нибудь и карету, и лошадей.

      Когда время протянулось до ночи, г. посланник Бергеньельм почувствовал себя не совсем хорошо, и поэтому когда царь говорил раз с боярами, он воспользовался случаем, чтобы удалиться от компании, и отправился в комнату, которая была рядом со столовой, и найдя там хорошо приготовленную кровать,