Чувствуя себя наблюдаемым, молодой человек что-то сказал себе под нос, пробормотал приветствие и сел.
Злоумышленнику могло быть чуть больше двадцати. У него были светлые волосы до плеч, ему нужно было побриться, и он был закутан в плащ, белый, но уже не безупречный, застегнутый до шеи. Это был стиль одежды, который Фриш, естественно, ненавидел.
Мальчик рухнул на сиденье и засунул руки в карманы. На плече у него был плоский кожаный портфель. То, что у него не было другого багажа, давало Фришу надежду на то, что ему предстоит короткое путешествие.
Наблюдая за ними в течение нескольких минут, мальчик открыл свой портфель, достал бумагу для рисования и прочистил горло, чтобы привлечь их внимание.
– С вашего разрешения, господа, – сказал он, – я хотел бы сделать вам набросок того, как вы играете в шахматы.
Фриш резко отказался, и мальчик, очевидно смирившийся, будто снова устроился на своем месте. Он снял портфель с плеча и положил рядом с собой, сначала вынув из него небольшой серый пакет, который он поспешно сунул в карман своего плаща.
Фриш вернулся к своим мыслям, но инопланетное присутствие обеспокоило его. Время от времени он бросал быстрые взгляды на незнакомца, который не спускал глаз с доски. Почти незаметные гримасы на его лице наводили на мысль, что он оценивал различные возможности. Баум тоже был полностью поглощен игрой. Оказавшись в выгодной позиции, он сосредоточился со всем вниманием на игре, двигая своими фигурами с явным удовлетворением.
Они играли еще полчаса, после чего Фриш предложил ничью, убежденный, что Баум, как обычно, согласится. Но, к его великому разочарованию, его противник отказался, поджав губы, как будто смакуя марочное вино, и, наконец, дерзко отказался:
– Я бы лучше посмотрел, что получится, если вы не возражаете.
После этого, шаг за шагом, Фриш осознал, что, несмотря на все свои усилия, он движется к несостоятельному эндшпилю, курс, который он хорошо знал, тщательно проанализировав его, хотя его анализ был необъективным. Убежденный, что «Люнебургский вариант» не выдержит критики, он стремился, возможно, бессознательно, укрепить свою убежденность. Когда мат приближался, он сдал своего короля.
– Мой дорогой Баум, – воскликнул он с притворной самоуверенностью, хотя и не мог скрыть угрюмого выражения лица, которое обычно принимают те, кто не желает проигрывать, когда они проигрывают. – Этот вариант не работает.
И поскольку поражение всегда побуждает нас быть снисходительными, он повернулся к юному зрителю почти так, словно хотел привлечь его внимание. Юноша продолжал смотреть на доску с сомнительным выражением лица, как будто складывал несбалансированные счета. Но невозможно