– Да, стало намного лучше. Раньше тошнило.
Наступило молчание, и мальчишке стало неловко. Отец Томас отчего-то не прощался и не уходил.
Майкл ненавидел такие моменты. Когда во время разговора взрослые внезапно прекращали задавать вопросы. Ему самому природная скромность не позволяла и слова из себя выдавить, особенно если человек ему нравился. А отец Томас был очень ему симпатичен.
Томпсон считал себя верующим. Бог будет помогать ему, если он будет вести себя хорошо, это ему внушила еще миссис Дори. Так что, по воскресеньям Майкл ходил в церковь, с удовольствием слушал проповеди священника, дожидался окончания мессы и возвращался домой вместе с отцом Томасом. Такая дружба была приятна им обоим, так что Майкл не чувствовал себя прилипалой.
Как-то раз, еще летом, он во время такой прогулки спросил:
– Вы никогда не сомневаетесь в том, во что верите, отец Томас?
Мужчина улыбнулся ему и покачал головой. Потом заглянул мальчишке в глаза и сказал:
– Сомневаться – это нормально, Майки. Было бы странно, если бы ты совсем не сомневался. Тогда кто-то мог бы подумать, что ты глуп. Нельзя ведь верить всем на слово.
Он замолчал, а потом добавил:
– Наверно, бессмысленно под действием веры менять свою жизнь. Хотя, и тут не могу говорить наверняка – кто знает, как оно бывает, да? Но если вера совпадает с твоим мировоззрением… с твоей душой – отчего же не верить? – он усмехнулся, заметив, что мальчишка задумался. – Верно я говорю, Майки?
– Верно, отец Томас, – на всякий случай ответил он.
Они шли по пыльной улице, солнце невыносимо припекало, и Майки изнывал от жары. Его тоненькая застиранная футболка была насквозь мокрой от пота и облепляла худенькое тело. Шорты давили в паху, потому что он давно уже из них вырос. Священник был с ног до головы укутан в чёрное. Он без конца вытирал пот со лба белым платком. Майклу казалось, что мужчина вот-вот потеряет сознание от жары, но озвучить свои мысли он не решался, и тем более предложить присесть или попить воды из колонки.
Майкл думал о том, почему отец Томас выбрал для себя такую жизнь, и представлял себя на его месте. Вот он, такой же высокий и худой, напяливает на себя черное одеяние. Утром и вечером, летом и зимой. Его приглашают на свадьбы и похороны, к нему приходят за советом и поддержкой. Его окружают люди, но он совсем один.
Да, отец Томас один. Так же, как и Майкл сейчас. Поэтому они с ним и сошлись. Больше Майкла никто не понимает.
Когда они остановились на дорожке напротив их домов, мальчик заметил, что выражение лица священника изменилось.
– Я часто сомневаюсь, Майки, – в черных глазах нельзя было ничего разобрать, и Майкл Томпсон просто стоял и смотрел в них, задрав голову вверх, щурясь от палящего солнца. – Наверно, даже слишком часто для человека, принявшего сан.
Тогда они