В окне грузчики играли в футбол коробкой, над которой до этого задумчиво собирали консилиум, картон со звоном летал по перрону, пытаясь добраться до спасительной горки мешков и других коробок. Но слишком увлёкшиеся игрой грузчики ей этого не давали.
Часы на руке Коли тикали, оглушая миниатюрную живность тамбура.
«И нахуя я в эту армейку пошёл. Щас бы с пацанами пиво пил на районе. В „Фортнайт“ играл или в дотку. С Машкой бы замутил наконец-то, эх, как же хочется тяночку. Как же хочется худенькую, бледную, не очень высокую, девственную, нецелованную, с тонкими руками, небольшими ступнями, синяками под глазами, растрёпанными или неуложенными волосами, ненакрашенную, забитую хикку, лохушку, без друзей и подруг, закрытую социофобку, одновременно мечтающую о ком-то близком, чтобы зашёл к ней в мирок, но ничего не ломал по возможности, дабы вместе с ней изолироваться от неприятного социума».
Коля посмотрел на часы. 02:14.
«Ну или хотя бы спать лечь нормально».
Из почтового вагона, шоркая не по сезону надетыми унтами, вывалился грузчик. Его заблёванный синий комбинезон сразу заполнил собой всё свободное пространство, а бледное лицо с похожими на мошонку синяками под глазами просило окружающих усмирить своего носителя.
– Опа, солдатик. Есть с-с-с-сигарета, еть-на? – нависнув на Колей, стал он рыгать ему в лицо.
На страх и риск самой сигареты Коля умело вытолкнул её из пачки в сторону грузчика.
– Вот я когда служил, хуйни такой не было, еть её на, – грузчик мозолистыми пальцами вытащил сигарету и поднял её на свет лампочки накаливания, незаметно освещающей тамбур. – В часть на эшелоне ехали уже отпизженными. Места на теле живого не было, но место своё точно знали. Сначала у параши, а под дембель над этой самой парашей. Тебе, духу, не понять, каково это – подворотнички на роту стирать, дембелю иллюзию возвращения домой создавать, девушку ему заменять, мать его собственную. Помню был один, неделя до дома, всё спит да мечтает о пирожках. Так когда он до меня докопался, я как рявкну: «Сына-корзина, ты что такой заросший, в армии же служишь, меня да сестрёнку охраняешь, сходи подстригись, чтоб нам приятнее было на тебя посмотреть», так он на следующий день лысый под ноль на построение пришёл. Ему, этак еть его, благодарность выписали, что он опрятный самый в роте был. Эх, времена… – он почёсывая зад смотрел сквозь Колю на убаюкивающий своими покачиваниями лес.
– Женя, ты куда пропал? – из дверей выкатился второй грузчик. – Пошли сортировать. Через полчаса опять всё грузить… Женя бля…
Второй грузчик схватил Женю за ворот его спецовки и потянул на себя в сторону почтового вагона, тот, не сопротивляясь, так и шёл, заворожённо глядя на лес, покручивая в зубах сигарету. Бухнула дверь, и грузчики исчезли.
Коля забычковал