Колонна мерно шагала по улице. Тёплый ветерок первых июньских дней подгонял солдат к вокзалу, который вскоре вырос над уверенно шагающим с папкой мультифор старшим сержантом.
Внебрачный сын Большого театра и позднего советского модернизма, вокзал одиноко стоял, связывая Тулу с окружающей Россией. Солдаты завалились через тяжёлые деревянные двери и зацокали подошвами по пустому залу ожидания. Электронное табло, перемигиваясь поездами и маршрутами, безучастно не показывало ни одного ближайшего поезда на Курск.
– Рассаживайтесь. Сумки и пайки под стул, жопу на.
Старший сержант карикатурно загоготал.
– Сидеть нам тут ещё долго, поэтому обязательно проебите что-нибудь из выданного, а ещё лучше проебитесь сами, чтобы вас потом искать надо было.
– Так точно, товарищ старший сержант, – хором ответили призывники, разбудив спящую в углу бабку.
Старший сержант со страхом в глазах посмотрел на весело улыбающихся ребят, рассаживающихся по стульям, затем пару раз моргнул, меняя эмоции на лице, развернулся и побрёл к ларьку с пивом.
Ребята развалились на неудобных сидушках вокзала, образовав из накиданного снаряжения импровизированный форпост, возвышающийся над всей пустотой гранитного пола зала. Трое из призывников, изогнувшись позами водящих хоровод красных мужиков с картины Матисса, познавали важнейшую солдатскую истину: солдат спит, служба идёт. Коля активно перебрасывался банальными фразами с новообретённым товарищем Даней, о существовании которого в соседнем дворе раньше не знал.
Спустя десять минут, вооружённый отливающей голубым банкой «Балтики девятки», гордо зашагал старший сержант.
– Ты можешь не смотреть на эту лампочку.
Коля отвёл взгляд от замешивающего слова и маршруты электронного табло и обернулся на старшего сержанта.
– А? – чуть не пустил слюну он.
– Глаза от шляпы этой электронной убрал, мотылёк хуев, я с машинистом на созвоне, – старший сержант достал из кармана армейских брюк «тапочек». – Наш поезд не пассажирский, и его не объявят.
– А сколько ждать-то всего?
– Часов шесть. Да вам ли не похуй ли, служба началась, сидите отдыхайте, пока можете.
Слово за слово Коля, Даня и старший сержант разобщались. Оказалось, что за именным шевроном «Шульгин В. В.» скрывался Вова Падаль, получивший такую кличку за то, что в новогоднюю ночь бегал по взлётной полосе, подбирая сбитые взлетающими истребителями тушки перекормленных куриц, сбежавших до этого из столовой.
– Если серьёзно, сейчас на почтовом составе поедем как цари, – активно плеская пенным, жестикулировал Вова. – Вот помню, как нас впервые бросили эшелоном на учения в Тюмень. Прикурили мы тогда изрядно. И прямо,