Он наклонился ко мне, глаза превратились в хитрые щелочки.
– Ты можешь еще немного посмотреть, если хочешь, – вкрадчиво промурлыкал Финеас. – Но уже очень скоро нам нужно будет покинуть это место.
– Где мы? – Я отступила на шаг. Невидимый священник попросил всех встать, и я поняла, что он говорит на венгерском. Так вот почему я всех здесь понимаю. – Это ее похороны?
– Это моя тюрьма, Клара.
Финеас оглядел пустующие ряды; интересно, для него они были безлюдными, как для меня, или все-таки он мог видеть больше – облаченных в траур гостей, черные вуали, цветы, которые принесли, чтобы бросить в разрытую могилу? В конце концов, гроб с той, кого он любил больше всех на свете?
– Вот что бывает, когда проводишь слишком много времени во тьме, – продолжал Финеас. – Она вытаскивает из тебя самое ужасное. И заставляет проживать это, снова и снова.
Он улыбнулся. В его улыбках не было никакого смысла.
– Но, как видишь, ко всему можно привыкнуть. Теперь я считаю, что был заперт здесь не ради бесконечных страданий. А для того, чтобы со временем мое самое большое горе стало для меня обыденным, утомительным, скучным. Парадоксальный способ наказания, да? Лишить человека его боли. Чтобы, ничего, кроме этой боли, не испытывая, он перестал чувствовать ее вовсе?
– Но ты же только что рыдал, – возразила я, толком не понимая, что пытаюсь ему доказать.
– Или смеялся? – снова прищурился Финеас. – Рыдания, если подумать, очень похожи на смех. А сейчас, будь добра, возьми меня за руку.
Он протянул мне руку ладонью вниз, нетерпеливо пошевелил длинными пальцами, мол, поживее. На указательном он носил старый почерневший перстень с буквой W. Я упрямо уставилась на нее.
– Зачем мне брать тебя за руку?
– Потому что тебя не должно здесь быть. – Кажется, оглянулся на витражи Финеас с явным беспокойством. – И сейчас она попытается тебя вышвырнуть. Ты не чувствуешь?
Я начала говорить, что не чувствую, но начало фразы утонуло в звоне разбитого стекла. Витражи лопнули, и тайна того, что же было на них изображено, оказалась утеряна навсегда. Скорее инстинктивно, чем осознанно, я схватила протянутую ладонь. Сжав пальцы так крепко, будто от этого зависела его жизнь, Финеас дернул меня к себе, закрывая от града цветных осколков.
А в следующую секунду вокруг нас была только тьма.
Я