– Где? Ничаво не видала. Ты про кого?
– Ту, сядишь тут на лавке то, задом трёшь, всех поди видывала. Ну уж то ты не приглядела? У Николаевича. Его старшой малец невесту привёз. Красивущая деука.
– Ту не болтай ты! Уже жениться собрался? А когда это он успел то?
– Я не знаю про женитьбу. А тока он тут с ней вчера вечером расхаживал по дороге. Я его позвала. Говорю, Олежик, у нас тут все деуки напересчет, а энту откуда взял? Мы таких не помним. Говорит с Москвы привёз. Вот.
– Да, он то ещё вроде малец не сильно взрослый, Варь.
– Да не, у них увсё рано. Я не знаю сколько ему годков, но школу он поди закончил, да. Надька еще в том году говаривала, что Олег её всё позаканчивал, будет в институт поступати. А красавец…
– Ну дай Бог, дай Бог… пущай поступит, женится, внуков принесёть и мы порадуемся, – тяжело дыша от жары говорила Степушина Дуня. За забором, со стороны дороги показался муж Варвары Михайловны.
– Так бабье, трепимся? – заулыбался он, завидев жену.
– Васька твой идит.
– Ага, пойду я.
– Ну давай, давай. Ежели чаво мне стучи, – с намёком на новости, ответила Степушина.
– Как здоровице, Дуняша? – спросил Василий Иванович, цедя в зубах папиросу.
– Ту, не спрашивай! Жарень то, хоть бы смиловался Господь, дождика наслал, – грузно поднималась из-за стола Дуня. – С утра воздуху мало.
– Будет тябе дождь. Будет. Куда же он денется.
– Ну дай Бог. Поволокуся, – и она удалилась за калитку, где её встречал поджидавший хозяйку Тузик. Новый, приблудившийся с весны пёс. Маленький, с курчавой, местами свалявшейся шерстью, с перекошенной на бок головой.
– Тузик, – просипела хозяйка. – Пошли домой, пошли.
Олег уговорил родителей пригласить в деревню свою девушку. Надежда Петровна невесту сына не хотела воспринимать всерьёз, она надеялась, что это лишь временное увлечение, поэтому с самого начала была против. Но Евгений Николаевич, по просьбе Олега, нашёл нужные слова, чтобы уговорить жену. К деревенской жизни Олеся была совсем не подготовлена. Она до крови расчесывала комариные укусы. На третий же день схватила простуду, и от парного молока почувствовала себя дурно. По всему этому в деревне пробыла недолго. Уехала домой и Олегу больше не позвонила. С этого года старший сын деревню не возлюбил и всячески избегал поездок в Излучину, предпочитая проводить лето в городе.
Полинка хитрой росла. Не то девчачья дерзость проснулась, не то любопытство, не то дурной характер – избалованной она росла, под крылом любящего отца. В свои десять лет ей стало интереснее с мальчишками дружить. И мальчишки начали к ней ходить, гулять звали. Она в ответ, сощурит хитринкой глаза: «скучно с вами» – скажет, но потом согласится, словно одолжение делает. Ходили они на сеновале валяться, мальков ловить у мостков или просто купаться.
– А пойдёмте на лошадях кататься? – вдруг предложила девочка.
– А