Глава 5
Этим летом, у бабы Дуни завёлся клевачий петух. Как собака охранял он свою территорию и своих наседок, не пропуская никого без боя. Сам красавец был: грудка смолянистая, отливала синевой, огненно-рыжая шейка, перья в хвосте с зелёным отливом, переливались словно натёртые маслом. Крупный был, кур покрывал так, что наседки ходили общипанные, с плешью на спинках. Сама баба Дуня от смерти мужа отошла быстро. Поминала его не часто, но когда случалось о нём заговорить то роняла слезу сожалеющую и горькую. Освободившись от ухода и присмотром за дедом Ваней, она стала чаще отдыхать на лавочке, что стояла у калиты за пределами двора. Взглядом и колкой шуткой провожала идущих на ферму доярок. Для них же клевачий петух стал общей проблемой.
– Ты Дунька, когда своего ершистого в суп отправишь? – проходила мимо Валентина неся в руках толстенную палку. Хозяйка в этот момент сидел на лавке, вытянув толстые, с набухшими венами ноги. Прищурилась на Валю.
– Да когды цапанёт кого помясистее за зад, – ответила баба Дуня. Голос у неё был сиплый, с надрывом.
– Ты гляди, кто ешшо его не цыпанёт!
– У… гадина! – закричала Валя, увидев показавшегося на дороге, взъерошенного и беспокойного петуха. – Куды несёшься, оголтелый?! Дунька, забирай своего черта, а то я его палкой…
Петух побежал к Вале, целясь в голые щиколотки ног. Доярка размахивала палкой, водила ею у ног, преграждая петуху путь. Тот изредка останавливался, вертя головой, потом снова атаковал и наконец немного сбросив пыл, скособочивши голову наблюдал как Валя удаляется по узкой дорожке ведущий к ферме. Затем он победоносно взъерошил перья и вальяжной походкой, высоко поднимая затянутые в жёлтую чешую лапки, пошёл обратно во двор. Баба Дуня была очень грузна, чтобы бегать за петухом. Она продолжала сидеть на том же месте, громко разговаривая с птицей своим сиплым голосом.
– Дождёшься ты, окаянный, дубиной по голове дадут тябе, будешь знати. Хоть на цепь сажай сучонка, – договорив она тяжело поднялась, одернула толстую юбку и вошла к себе во двор. Тут её окликнула соседка – Варя Балабанова.
– Чаго тябе? – беззлобно крикнула в ответ Степушина.
– Хай сюды. Расскажу, чаго, – хитро улыбалась Варвара Михайловна.
Как бы тяжко сейчас не было