– Боже, какой я дурак! Идиот! Чуть не загубил тебя, Полечка, – его плечи содрогались от внутреннего рыдания. Глаза слезились. Полина продолжала лежать на его руках и смотрела на отца непонимающими, мутными от сна глазами.
– Пап, ты чего? – заплетающимся языком произнесла она.
– Ой, дурак, дурак. Чуть не потерял тебя. Жизни бы мне не было, прости меня, доча.
Она устало откинула голову назад на широкую отцовскую ладонь, слабо кивнула ему.
– У меня так голова болит, пап.
– Я знаю, милая. Это я во всём виноват. Проклятый дурак.
Вернувшись в избу, Юрий Степанович открыл настежь дверь дома. На улице в тени яблони поставил раскладушку и уложил Полину. На свежем утреннем воздухе девочка вновь заснула и проспала ещё много часов, в течение которых отец часто подходил к ней, всматривался в дивное дочкино личико, слушал дыхание и вновь шёл заниматься домашними делами. Сам же он теперь уснул только вечером. Разбитый, дико уставший, с болью в сердце.
В это лето Полина много времени проводила с отцом в лесу. Каждый день они ходили несколько километров лесными тропами. Отец учил дочь обращаться с компасом, ориентировке по местности, работе с картой. Такие прогулки были им в удовольствие. Полина видела лосиные следы, изрытую кабанами поляну, определила следы выдры, идущие по песчаной косе к воде. Вместе с отцом прислушивалась к птичьим голосам и видела глухаря, тяжело взлетевшего с сосны.
В то же время девочка продолжала ходить на ферму, как и раньше помогать бабе Варе. Недавно в колхозном стаде отелилась корова. Маленький, хиленький телёночек, совсем не пригодный для жизни, плохо вставал на ножки, молоко пил без жадности, иногда даже с неохотой. За неделю до этого дети рассуждали:
– Спорим, будет бык? – уверенно говорил Паша, сидя на крыльце своего дома и грызя сухарь. Найда сидела у его ног, гипнотизируя покорным, мягким взглядом любимое лакомство.
– А если родится девочка? – спросила Полина.
– На что поспорим?
– Не знаю, придумай.
– Легко! Если будет бык, я тогда попрошу дядю Васю, чтобы его назвали в честь меня. А если тёлка, то в тебя.
– Давай! – и девочка протянула руку, чтобы заключить спор.
Паша всем видом уже ликовал.
– Найди, голос! – восторженно скомандовал он. Собака нервно и нетерпеливо заскулила, перебирая на месте передними лапами, затем также нервно тявкнула и получила желанный сухарь.
Бычок прожил недолго, так и не научившись твёрдо стоять на своих маленьких, чистеньких копытцах.
Собрались как-то Пётр Иннокентьевич с бригадиром ставить сетки на линя. За компанию позвали Юрия Степановича. Линь водился на дальнем