Она решила учиться в Ленинграде. В студии ей дали направление, и как национальный республиканский кадр она без труда поступила в ЛГИТМиК. В конце второго курса Аустра стала настойчиво звать её обратно в Ригу, писала, что плохо себя чувствует. Инга приехала, и мать сказала, что их стали включать в списки очередников на получение жилья, а для этого надо жить и работать в Риге, а не быть временно прописанной в другом городе. Инга взяла академический отпуск, и устроилась руководителем театрального кружка на латышском языке. По-счастью, долго ждать, чтобы их семью поставили в очередь на получение квартиры, не пришлось, и через год Инга вернулась в Ленинград.
В сентябре в первый же день занятий она столкнулась на лестнице с Петром, – на их знаменитой беломраморной лестнице. Ей даже показалось, что он споткнулся. Она тоже остановилась, наверное, потому, что он выглядел таким растерянным, и смотрел на неё так, будто она – привидение. – Это вы? Неужели, это вы? – наконец проговорил он и пошёл за ней следом. С этого дня закрутился их роман. Институт они окончили одновременно и после показа дипломных спектаклей отпраздновали свадьбу. Сокурсники в день свадьбы устроили им настоящий импровизированный спектакль, о котором ещё долго вспоминали в студенческом общежитии: с цыганским хором, с серенадами под окном, переодеваниями, розыгрышами и неожиданными сюрпризами.
Инге, как национальному кадру, надо было возвращаться в Ригу. Тем более, что на дипломных спектаклях, куда обычно ходят режиссеры, чтобы увидеть талантливых молодых артистов, на неё никто особого внимания не обратил. У режиссёров с трудоустройством всегда плохо. Ежегодно их выпускают почти столько же, сколько театров в стране. Всем выпускникам выдают свободный диплом, – как хочешь, так и устраивайся. Редкий случай, если тебя сразу же пригласят в стационарный театр. Сценические решения Петра вызывали интерес. К нему подходили руководители театров, беседовали с ним, говорили приятные слова о его таланте, новом взгляде на режиссуру, намекали на то, что им мог бы понадобиться такой режиссёр, но узнав, что у Петра не было ленинградской прописки, застенчиво сворачивали разговор. Всем было понятно, что выбивать прописку для перспективной творческой личности – это большая морока. Товстоногов к себе в театр взять не мог, у него обострились отношения с Романовым – хозяином города, так что ходатайствовать за своего ученика было не с руки. Почти всю весну, ещё до защиты диплома, Пётр бегал по театрам Ленинграда и области, но режиссёрские ставки даже в большом городе наперечёт, все давно и прочно заняты. Правда, светила надежда: Зиновий Корогодский – худрук ТЮЗа – дал понять, что к будущему году обещают спустить ставку режиссёра и тогда он пригласит Петра.
В Риге Ингу распределили в Театр Русской Драмы. Это был сильный театр,