С Ингой они всё-таки поженились к концу института. Она тогда после студенческих этюдов надолго исчезла из его поля зрения. Не попадалась ни в общежитии, ни на занятиях. Это было непонятно. Спустя какое-то время он почти не вспоминал о ней. Был погружён в новую жизнь, новые, обрушившиеся на него впечатления. Но почему-то ни в кого не влюблялся, не заводил ни с кем отношений. Потом оказалось, что Инга брала академический отпуск и ездила домой в Ригу. Там были свои семейные дела.
Инга
Инга родилась в небольшом посёлке Красноярского края. Первые её впечатления – нескончаемая зима и угрюмые люди в серых ватниках. Её мать Аустра Вилкс была депортирована из Латвии вместе со своими родителями совсем ещё молодой девушкой. Тогда многих забрали, сразу несколько тысяч латышей за одну ночь. За что и кто в чём был виноват, не разбирали. НКВД и милиция стучали среди ночи в дверь и требовали немедленно собираться. Подвозили к станции, загоняли в теплушки, и везли в Сибирь. Везли как скот. Старые и больные умирали по дороге. Отец Аустры так и не доехал. Он был ещё не старым и крепким мужчиной, но на третий день пути, осознав всю горечь существования, просто отказался есть, – от обиды и несправедливости, сжигавших его изнутри. Сидел на полу, обхватив голову руками, раскачивался и повторял: «Это не жизнь, это не жизнь. Не нужна мне такая жизнь», – до тех пор, пока его голос не стал едва слышен. По дороге в Сибирь умерших просто выкидывали из вагона. Даже не пытались хоронить. Вокруг тайга, – волки и лисы сделают своё дело.
Аустру вместе с матерью и другими депортированными высадили посреди поля, огороженного колючей проволокой, дали в руки лопаты и ломы, и заставили строить для себя бараки. На ночь спецпереселенцы разводили костры и укладывались спать на еловых ветках. Тех, кто ночью замёрз, конвой оттаскивал от потухших костров и скидывал в овраг. Когда бараки были готовы, их стали гонять на работу – рыть котлован под будущий завод. Строили светлое будущее для тех, кто выживет. Аустра выжила, её мать – нет. Хотя Аустра и была крепкой, ширококостной балтийской девушкой, но ужас и бессмысленность существования сломили её. После смерти матери она несколько дней провалялась в бараке с высокой температурой. Неожиданно к ней пришёл мастер участка – Павел, принёс еду и добился, чтобы её перевели в лазарет. Ей было всё равно, где оставаться. Она вдруг ощутила всю меру безысходности, которую чувствовал её отец, когда их везли в теплушке. А потом и вовсе перестала что-либо чувствовать, даже воспоминаний не осталось. Хотела просто поскорее исчезнуть. Но Павел продолжал приходить в лазарет, заставлял есть. Есть она не хотела, соглашалась только выпить горячий чай. Тогда в груди немного теплело, и страшная горечь отступала. Когда она начала выздоравливать, Павел забрал её к себе – тоже в барак, но для вольнонаёмных, где у него была своя комната. Там было получше, – потеплее и почище, и не было этой