ОЛИМП, куда увезли Альку, был местом, которого все боялись так же сильно, как и хотели в СИЗИФ. Про общеобразовательные лицеи исправления моральных патологий ходили слухи похожие на жуткие сказки. Будто бы там людей на куклы меняют, и тот, кто вышел из ОЛИМПа уже ненастоящий. Ни во что такое я, понятно, не верила. Но то, что попасть туда, – участь хуже смерти, это вот было точно. Не знаю, как именно там корректировали и исправляли. Но шептались, что ребята, отбывшие в ОЛИМПе свой срок, спят только со включенным светом, вздрагивают от чужих резких движений и делают всё-всë, что им скажут. Даже если попросить съесть глину, а потом сказать, что она вкусная – не станут сопротивляться. ОЛИМПами пугали с первого класса. Чуть что любая классная мать кричала: «Проступок повторится, упадешь, как звездочка, в ОЛИМП, там тебя всему научат! ". И мы придумывали всякие страшные сказки. Мол, там из детей делают живые автоматы. Поят всякими таблетками. Вроде витаминов, только для послушания. Глотнул такую – руки-ноги отнялись, только и можешь говорить: " Мама! ". А ещё ты как бесполезный отдаешь куски своего тела тем, кто в аварии попал или в Противостояниях изувечился. Чтобы им пришили новые, хорошие. Им нужнее. А тебе взамен ставят пластмассовые. Вот меняют постепенно, часть за частью, а потом раз, и ты насквозь искусственный, только сердце бьется настоящее – его-то заменить нельзя. Лет в семь-восемь от этих историй жутко становилось. После уже было ясно, что это выдумка, но страх остался. И уж точно не хотелось узнавать, что там на самом деле. На сайтах в сети изредка бывали фото и короткие заметки. Мол Старший Родитель и Родительское собрание посетили учреждение типа ОЛИМП №… И кадр с серьезными девчонками или мальчишками в одинаковых белых комбинезонах. И светлых рубашках с черными звездами на рукаве. Торжественная линейка. Шары. Искусственные цветы. Красота. Совсем, как в праздничные дни в нашем самом обычном лицее. Но кроме светлой формы и цвета звезд настораживало другое. Одинаковый страх в глазах ребят на фото. Такой, что никакой приклеенной улыбкой не замаскировать.
И я слушала классную мать. Еë нотацию про вызывающее поведение. И думала о том, что Алька будет помнить не встречи под деревом. А мою пощечину и крик. И в уголках глаз щипало, и очень хотелось высморкаться. А потом, уже во дворе, закричала другим, что, раз уж выпал снег, надо пользоваться этим. И мы хватали хлопья, лепили шарики, швыряли друг в друга, носились так быстро как могли, скользили, падали. Всем нашим седьмым классом. Варежек или перчаток не было почти ни у кого. Руки быстро становились красными, пальцы гнулись