заволновались и замигали нежными огоньками. Рябь на их радужных поверхностях быстро усиливалась, а голос внутри Души продолжал: «Любое, даже самое нежное, действие в куполе своей или чужой жизни рождает ту же цепную реакцию, что и прикосновение к сокровищам ведьмы Беллатрисы в банке „Гринготтс“
1, только вместо золотых кубков множатся надежда и отчаянье, радость и горе, и прочие бессмысленные страдания. Да, именно прочие
бессмысленные страдания». Позади звякнул слабый колокольчик, вслед за ним второй, третий – и с каждым мигом их становилось всё больше, а звон – всё громче, всё требовательнее. Потом мощно и строго загудели центральные оси. Шум нарастал, пытаясь занять всё пространство, все мысли, но голос внутри Души не сдавался: «В этих обручах-перевертышах нет места только одному: той
несправедливости, в которую так упрямо верят люди, потому что надеются за эту
несправедливость, как за неразменный рубль, обрести прощение, сочувствие и, может быть (внутренний голос перешел на шепот), даже
рай…!» Резкий порыв холодного ветра сбил дыхание. Душа закрыла глаза и опустилась на колени, но голос не замолкал: «У кого теперь будешь просить прощения: у снежинок в нетающем куполе или у разводов на поверхности нелопающихся пузырей? Все встреченные тобой в прошлой жизни – люди, звери и даже камни – уже ушли под сверкающие воды
Реки2. Но причиненные тобой страдания
Река не принимает. Они стоят туманом над ее тяжелой гладью – и неоплаченным долгом твоих будущих перевоплощений. Видишь, всё проходит сквозь тебя, а значит
ты в центре
всего, и это
всё – тоже только
твое порождение».
Шум и ветер нарастали, поэтому Душе пришлось почти прижаться к земле. Кожей лба она коснулась чего-то гладкого и твердого. Сквозь щелочку между веками Душа увидела на земле несколько карт, напоминавших игральные. Видимо, их намел сюда ветер. Все карты оказались перевернуты рубашками вверх, но Душа и так знала, чтò на них изображено. Это были те перевоплощения, которые Душа сама себе оставила по результату последней жизни, и каждая из лежащих перед нею карт обещала не просто земные тяготы, но какие-то особые горе, прозябание и грязь. И никакой несправедливости в этом будущем не было – вот какое последнее знание получила Душа, прежде чем прозрачное тело Синего Дельфина ушло из нее навсегда. И это знание было так ясно и так страшно, что, оставшись одна в теплом ночном воздухе, Душа вцепилась в мягкую траву и от отчаянья завыла в голос.
Она кричала совсем недолго, когда кто-то тронул ее за левое плечо и прошептал:
– Не плачь. Хочешь, я отведу тебя в тихое место вечного счастья?
– В рай? – спросила Душа, не веря своей удаче, – Но разве я заслужила рай..?
Голос слева не успел ответить, как справа раздался гневный шепот:
– Ну зачем, зачем ты это делаешь!?…
– Имею право, – кротко возразил левый голос, – И это совершенно
