Душа открыла глаза и нашла себя стоящей под гигантским горизонтальным деревом – его ствол в метрах двадцати над землей поддерживали корни-колонны с пушистой, словно замша, корой. Она посмотрела вниз: в гладкой и скользкой траве мелькали крошечные огоньки и переминались ее ноги – оцарапанные, мальчишеские, лет на 12—13. Из лесной чащи послышались возбужденные детские голоса, и Душа побежала вновь обретенными ногами в их сторону, легко перепрыгивая через щекотные кусты. Двигаться было легко, гораздо легче, чем там, и скоро Душа нагнала стайку таких же мальчишек, с радостным визгом метавшихся между корнями-колоннами. «Лови Дельфина! Лови Синего Дельфина!» – верещали они. «Вот он, вон идет!» – раздался чей-то радостный вопль совсем близко, и Душа увидела, как в полусотне метров слева между двух мощных стволов пробежала быстрая стеклянная рябь. Через секунду она мелькнула почти вплотную справа (Душа едва не пропустила этот момент), а потом случилось вот что.
Синий Дельфин прошел сквозь Душу.
Это было похоже на волну воздуха, ударившую с левого бока. Началась она как слабый ветерок, который тут же окреп, уплотнился, почти повалил с ног, а потом так же стремительно свернулся и ушел, на прощание хлопнув по щеке кончиком хвоста. Прохождение Синего Дельфина заняло пару секунд, но этого времени хватило, чтобы Душа смогла увидеть устройство мира: как будто на пустой лист бумаги с Дельфиньего хвоста капнул чудесный раствор, и начали проступать записи, сделанные невидимыми чернилами много тысяч лет тому назад. Оказалось, что вперед и назад, насколько может видеть глаз, из Души расходятся световые дуги, как если бы в воздухе, как на фотобумаге при длинной выдержке, отпечатались прыжки гигантского кузнечика.
Дуги, уходившие назад, были жизнями, которые Душа уже прожила (это понимание пришло сразу, само собой). От каждой раздвигались паутинки, структурой напоминающие мозаику из огромных мерцающих снежинок. На некоторых дугах снежинок наросло на узкую щетинку; на других – так много, что казалось, будто дуга проходит по центральной оси полупрозрачного кружевного купола. Дуги располагались последовательно, одна за другой, и ближайшая была жизнью, которая завершилась всего несколько мгновений тому назад; купол ее снежинок казался особенно обильным и разноцветным. Приглядевшись, Душа увидела, что каждая снежинка – это кусочек другого существа, с которым она соприкоснулась в той жизни хотя бы однажды. Кончиком пальца Душа тронула ближайшую снежинку: она оказалась твердой и холодной и при касании слабо звякнула, отчего по центральной дуге прошел мягкий гул, завершившийся парой хрустальных колокольчиков на другой стороне купола. Душа коснулась соседней снежинки, и всё повторилось – стук капли, гул и нежные колокольчики. И в третье, и в четвертое касание получалось так, что