– А до того, как поменял, были целые? – не отставал оперативник.
– Нет, на задней правой была трещина, – вспомнил Иван.
– Менял у кого? – вытащил из сумки записную книжку и шариковую ручку Рябинин и стал зарисовывать отпечаток копыта лошади с треснувшей подковой.
– Так у кузнеца, у Фильки, – с удивлением рассматривал художества оперативника он.
– Кого-нибудь сам подозреваешь? – закрыл записную книжку Рябинин.
– Чего? – снова не понял потерпевший.
– Ну на кого-нибудь думаешь, что он мол мог украсть? – снова принялся объяснять Ивану термины сыскного дела Рябинин.
– Да на полдеревни думаю, – крепко выругался тот и сплюнул. – Васька Хорин, всю жизнь мне завидует. Илья Попов взъелся на меня за то, что я у него Анфиску, невесту его увел, жену мою, стало быть. С Петькой Шатровым у меня с детства война. Я уж не говорю об этих братьях оборванцах Титовых, которые работают у меня на поле. Живут за мой счет, а при удобном случае всякому меня поносят. Что я мол их обдираю как липку, денег не доплачиваю. Дармоеды-лодыри. Деньги пропьют промотают, а потом опять вынь да положи им.
– Значит, врагов и недоброжелателей у тебя полдеревни? – сделал вывод оперативник. – А дождь давно был? – теперь он стал рассматривать следы у задней калитки.
– Да на кануне и был, за день до того, как кобылу увели, – ходил вслед за Рябининым потерпевший.
Оперативник прошел вдоль забора, у калитки остановился. Посмотрел на ноги Ивана, тот был в кирзовых сапогах. За калиткой был хороший отпечаток чьего-то лаптя. Рябинин отломил веточку от рябины и измерил след.
– А собака у тебя есть? – спросил он хозяина пропавшей лошади.
– Да, волкодав, злющий, сейчас он на цепи в овине сидит, а на ночь мы его выпускаем. Волки из лесу, могут скот подрать: корову, овец. Лисы – курей подушат, – махнул рукой в сторону сарая Иван.
– Значит собака ночью была отпущена. Кто-то вошел, спокойно вывел лошадь и куда-то ее дел? Куда? – задавал наводящие вопросы Рябинин потерпевшему.
– Кабы я знал? Так она бы уже у меня дома была бы. А тот, кто ее украл, покалеченный был бы, – погрозил увесистым кулаком Иван кому-то воображаемому.
Еще раз обойдя забор теперь с внешней стороны Рябинин остановился у дуба, растущего около калитки. Влез на него и заглянул во двор Ивана. С него хорошо просматривался и овин, и дом, да и весь двор был как на ладони. Когда оперативник слазил то зацепился за сухой сук, и обнаружил на нем клочок грубой ткани. Затем он вернулся к следу от лаптя, вновь вынул блокнот с ручкой что-то записал и зарисовал оставленный след. Туда же в блокнот вложил клочок ткани снятый с ветки дуба.
– А сама лошадь не могла уйти? – спросил оперативник.
– Нет, не могла. Она привязанная была, я ее сам привязывал с вечера. Потом с наружи петля весит. Она ее скинуть не могла. И тем более со двора ей не уйти, калитка заперта была с внутренней стороны. Как так они ее увели, и калитку за собой заперли? – недоумевал Иван.
– Очень просто, – решил продемонстрировать Рябинин.
– Тот,