– Мы все отработаем! – тоже повалился на колени Василий.
– За сколько продали? – уже более спокойно спросил Рябинин.
– За сорок р-ублёв, – икнул Кузьма.
– Вот изверги окоянные! Вот я вам сейчас душу и выну, – стал засучивать рукава Иван, готовясь к мордобою.
– Не тронь их! – остановил того оперативник. – За рукоприкладство, тоже статья имеется. Накажу всех! Этих, – кивнул Рябинин в сторону братьев, – за кражу, а тебя – за мордобой!
Иван стал спускать рукава. А братья подползли на коленях к Рябинину и стали наперебой целовать тому руки:
– Вы что сдурели? – отстранился от них оперативник. – А ну встать, и отставить лобызания! – приказал он. – Собирайтесь, пойдем к цыганам за лошадью.
Вышли уже через пять минут. Как про себя отметил Рябинин в стили русской поговорки: «Голому одеться – только подпоясаться».
Первую половину пути шли молча, каждый думал о своем, пока не вышли по тропинке к лесу. И тут молчанье прервал Кузьма:
– О, вот и мой картуз! – увидел он в кустах свою кепку, и полез за ней. – Говорил же тебе, что я его потерял, – обратился он к Василию, – а ты – цыгане украли! Цыгане украли!
– Помалкивай уже! – цыкнул на него Василий. – Мало тебе энтих улик, про какие благородие сказывал?!
– А, чо я? Мой только кушак был. А все остальное твое добро: лапти, штаны… – не договорил Кузьма, как получил «затрещину» от брата.
– Ишо поболтай! Ишо выхватишь! – погрозил Василий кулаком.
– А ну прекратить, пререканья! – скомандовал Рябинин.
Вновь образовалась тишина, прерываемая только тихим топотом ног по пыльной проселочной дороге и щебетанием птиц. К полудню стало жарко. Ярко играло осеннее солнце, отдавая последнюю теплоту в уходящем году, скоро начнутся первые осенние заморозки, а потом придет холодная и снежная зима.
– Присядем на завалинку? – предложил Иван, – ноги отекли.
Все сошли с дороги и сели в тени на поваленную старую березу. Иван достал из-за пазухи кусок хлеба и тонко порезанные кусочки сала. Строго взглянул на братьев и разделил кусок хлеба на четыре части. На каждый кусок положил ломтик сала и раздал путникам.
– Вот так всегда, – стал он вслух рассуждать, – я их ваше благородие кормлю, продукты даю, деньги, а они мне за это лошадь увели, продали. А ведь сами через неделю снова придут и будут Христом Богом молить, чтобы я их взял на работу. А лошади-то нет, на ком пахать прикажите? На них? На этих олухах? И ведь, ладно бы купили на те деньги, за что лошадь продали, что-нибудь полезное. Нет! Они водки купили да угря, копченного. У! – замахнулся он на братьев. – Пьяницы! Дармоеды! Без штанов ходят, босые, крыша прохудилась, а им все нипочем, лишь бы брюхо набить, да водкой запить. И нет бы самогоном разжиться дешевым, они водки купили, «бари» выискались!
– Да, хватит тебе Иван,– взмолился