Грозе было грустно от того, что она скучала по любимым людям.
– Эй, поднимайся, пора домой.
За работой прошла треть дня. Мужчина обвязал рубленые бревна тросами, чтобы оттащить их домой и уже там продолжать обрабатывать. Его могучее, хоть и старо-сморщенное почти двухметровое тело, было еще способно тягать столь непосильные обычным людям тяжести. Нужно возвращаться.
Вопреки ожиданиям весь пусть обратно их сопровождала тишина природы. Они дошли до дома быстрее, чем планировали. На сегодня ему оставалось только рассечь добычу на более компактные для хранения поленья, помолиться и пойти на покой в преддверии нового дня.
Мужчина скинул тяжкую ношу на поляне заднего двора. Он подозвал Грозу и изъял последний заготовленный паек. Ломоть черного черствого хлеба, соль и килька в томатном соусе – пир для любого туриста и мечта каждого путешественника. От таких яств у обоих потекли слюни. Немного отдохнув, поужинав сидя у железных ворот на завалинке, мужчина вновь взял топор в руки. Вытерев пот со лба рукавом, он принялся крошить древесину.
Ему нравилось все время заниматься какими-либо делами по двум причинам. Первая – любой отдых будучи одиночкой в лесу – это потраченное в пустую драгоценное время, которое может в дальнейшем стоить вдвойне приложенных сил и не редко – самой жизни. А вторая причина – во время работы, особенно физической, особенно тяжелой – он мог отвлечься от тех мыслей, что все время донимают его, когда он остается наедине с бездельем.
Спустя тройку часов он закончил работать. Он бережно уложил все готовые поленья к стене внутри пристройки и накрыл их старой военной, местами прожженной бычками, плащ-палаткой. Оставалось совсем немного времени для того, чтобы отдохнуть перед сном, расслабиться.
Мужчина вернулся внутрь дома, на кухню. Гроза знала для чего, поэтому осталась ждать его на крыльце. Она легла в позе сфинкса на потрепанный ковер, что пылился перед главным входом.
Вскоре мужчина вышел, прихватив с собой здравый кусок сырого мяса для своей любимой собаки и четыре банки темного пива для еще более любимого себя. Он рухнул на одно из двух, стоящих тут же на крыльце, плетеных кресел, открыл первую банку горького пойла, которое тут же полилось по рукам пеной, а мясо кинул под нос Грозе.
– Приятного аппетита, девочка.
Овчарка раздербанила свой ужин, измазав морду алой кровью.
– Помнишь, как пять лет назад ты впервые села здесь рядом со мной? Ты ведь была тогда еще совсем щенком. Мы тебя только – только забрали от матери.
Человек глубоко вздохнул и сделал глоток.
– И потом каждый раз, когда я выходил сюда, чтобы попить пива, ты была рядом. Просто рядом. Может ты и не понимала, но ты мне сильно помогала своим присутствием. Пускай и немым. Спасибо тебе, Гроза.
Они сидели так до полуночи,