Он оглянулся на дорожку, ведущую к дому. Никого нет. Отбросив чурку, он снял фонарь с гвоздя и осмотрел его. Ничего необычного, но вот фитиль… Его явно недавно поправляли. Он посмотрел на тёмное, заляпанное окно сарая. Во что бы то ни стало ему захотелось заглянуть внутрь покосившейся постройки. Может, там кто-то спрятался и теперь посмеивается, морочит ему голову?
– Эй, кто тут есть? Я видел тебя. Видел, как ты зажёг фонарь. Решил поиграть в прятки? Лучше выходи! – крикнул он в темноту.
В ответ тишина. Только осёл пыхтит ноздрями да сердце галопом стучит в груди.
Плим подошёл к сараю и заглянул в окно. Мрак внутри был такой глубокий, что он смог разглядеть лишь порванную паутину в углу откоса да собственное отражение в неровном пламени фитиля. «Никого там нет, – подумал он, – просто темнота и мёртвые пауки. Обязательно есть какое-то объяснение, почему горел фонарь, просто я не так умён, чтобы сразу найти ответ на эту загадку». Он вернулся к работе. И вот когда на дне возка оставалось всего несколько поленцев, Плим услышал пение.
Это была едва уловимая, до блаженства печальная мелодия. Она растекалась в груди приятным теплом и сладкой патокой. Она неслась откуда-то издалека, из неведомой глубины. Сначала дровосек подумал, что это ветер гуляет в стеблях сломанного тростника. Внизу ведь текла река, да и в лесу нередко встречаются болотца, поросшие камышом. Но вскоре он понял, что слышит не случайное повторение звуков, а правильно сложенную мелодию. Больше того, у мелодии были слова. И хоть Плим не мог разобрать, о чём песня, было ясно одно – пела женщина.
Глава 3: Вниз по лестнице
На этот раз Плим не колебался. Нужно было действовать быстро, пока хозяйка хижины не забеспокоилась и не приплелась сюда невесть с каким сюрпризом. Да еще к своему неудовольствию дровосек заметил, что ветер стал крепчать, а с севера надвигалась снеговая туча.
Плим подкрутил фитиль лампы и начал медленно спускаться.
Вход в подземелье он обнаружил внутри сарая. Это была чёрная шахта в земляном полу, едва прикрытая еловыми ветками. Не было никаких сомнений, именно оттуда доносились звуки восхитительной песни. Иногда она смолкала в паузах печали и раздумья, но потом вновь начинала звучать, обволакивая разум дровосека упоительным сладким дурманом. Тихо и одновременно уверенно поднимался невесомый распев – не растворялся в воздухе, не увязал в сырых стенах коридора. Мелодия буквально струилась по ступеням вверх, обтекала спускающуюся фигуру Плима и устремлялась дальше ко входу в подземелье, просачивалась сквозь множественные щели хижины и… Ещё там, наверху, дровосек понял, что песня обладала некими свойствами ветра – у неё было направление. Она рвалась на север, в сторону Зыбь-дороги.
Скользкие земляные ступени вились, как змея, увлекая дровосека в самое сердце горы. Один раз Плим поскользнулся