– Не бойся, дальше тропинка станет достаточно широкой, чтобы твой осёл и тележка смогли подняться на гору. А там, как я уже и сказала – конец нашего пути.
Дровосек дёрнул поводья, и осёл с неохотой двинулся сквозь кустарники. Через несколько метров тропинка действительно стала широкой. И хоть двигаться приходилось круто вверх, всё же теперь колёса не запутывались в колючих плетях ежевики, а до вершины холма, казалось, было и впрямь рукой подать.
Вскоре, однако, дровосек понял, как обманчиво бывает расстояние. Когда они очутились на вершине холма, солнце уже село, и только его кровавое зарево очерчивало кромку небосклона.
С вершины холма взору открылся поистине завораживающий вид. Силуэты деревьев полыхали в неукротимом отблеске исчезнувшего светила. Чёрные тени образовывали бескрайнюю линию горизонта. Силуэты, силуэты, силуэты – насколько хватало взгляда. А там, где-то среди этих очертаний, сейчас жила своей жизнью его деревня. Люди запирали на ночь амбары и стайки, спускали с цепей собак в надежде, что они уберегут курятники от набегов лисиц. Хозяйки цедили на кухне молоко. Пекарь готовил опару. Кузнец у остывающего горна отбивал молотком последние такты: бим-бим-бом, бим-бим-бом. Женщина в засаленном фартуке с лозиной в руке, загоняла в дом ошалевшую, с красными от мороза щеками, ребятню. На дворе у бургомистра зажигали огни, а в большом доме на дубовый стол расставляли приборы. Бургомистр со своей худощавой женой, дочками и сыновьями будут пить чай… И конечно же, она – мать дровосека… Что делает сейчас там внизу она? Хлопочет по хозяйству, подбрасывает дрова в печь и прислушивается, не гремит ли на улице повозка, запряжённая старым осликом.
Да, там, среди этих меркнущих силуэтов, был его мир. При мысли об этом сердце Плима больно сжалось. Сжалось так, будто вот-вот украдут у него это единение, эту связь с маленькой уютной долиной. Возможно ли, чтобы предчувствия вот так камнем падали на сердце? Есть ли сила, способная отнять у него простое незатейливое счастье? Конечно, есть! Дровосек знал, что такая сила есть.
Он вспомнил про Терецию – младшую дочь бургомистра, и в очередной раз подумал: «Кто решает, кем и где ему появиться на свет?». В глубине души он чувствовал досаду, что не родился в семье какого- нибудь придворного червя, пусть даже цирюльника королевских собак. Словом, всегда есть препятствие на пути к счастью. Вопрос был в другом – с какой стороны это препятствие обойти, чтобы в конечном счёте не упереться лбом в стену?
Голос старухи прервал невеселые мысли.
– Эй, молодец, ты не уснул часом? – от неожиданности Плим вздрогнул. – Глянь, куда показываю. Видишь огонёк за деревьями? Гони свою скотину туда. Там увидишь сарайчик, а за сарайчиком поленница. Сваливай дрова прямёхонько под неё. Привяжешь осла к частоколу и ступай в дом. Сегодня уже поздно возвращаться в деревню, заночуешь у меня.
– Э, нет, бабуля, – заторопился Плим, – меня мамка дома ждёт. Не впервой мне по лесу ночью ходить, как-нибудь