«Наконец-то совесть у человека проснулась», – думаю я и с надеждой разворачиваюсь.
– Объясните, зачем вы вернулись? В Канаде вам мало было проблем?
– Счастья приехал искать, – говорю.
– Сколько ни ищи, ничего, кроме себя, не найдёшь, – изрекает блестящий афоризм Шпаковский.
Я застываю в дверях, вытаращив глаза. Даже шевельнуться не в силах. Беспомощно смотрю на Шпаковского – жду, когда он ещё чего-нибудь скажет.
– Это Сартр, – добавляет подполковник.
А мне «сортир» послышалось. Действительно, в туалет пора. Спазмы внизу живота дают о себе знать. Вот же урод! Моя судьба решается, а он мне своего блядского Сартра цитирует. Эрудированные чиновники сегодня пошли, с высоким уровнем культуры. Надо бы измерить интеллект Шпаковского. Я выхожу из кабинета и закрываю за собой тяжёлую, из листового металла дверь, обтянутую чёрным дерматином. Слышен щелчок металлического замка за спиной. Железная дверь и узкий коридор возвращают меня к воспоминаниям об армейской тюремной камере, где я отсидел месяц за нарушение воинской дисциплины незадолго до увольнения в запас. Наша армейская гауптвахта по всем параметрам походила на настоящую тюрьму. Те тридцать дней я часто вспоминаю, когда мне тяжело. А тяжело мне в последнее время почти всегда. Эти воспоминания помогают держаться, сохранять силу духа. Я не жалею, что отсидел на гауптвахте. Я там многое понял и многому научился. Всего месяц – но какой бесценный жизненный опыт я там приобрёл! Спасибо моим армейским учителям. Трудности закаляют характер.
Я быстро пересекаю коридор и спускаюсь вниз. Итак, в третий раз ухожу от Шпаковского без визы. А виза – это не зелёненькая бумажка с фотографией, как может показаться. Виза – это продолжение моей жизни – второй части «Марлезонского балета». Настолько суматошно и непредсказуемо она развивается! А подполковник ФМС Шпаковский – без преувеличения – балетмейстер, постановщик, режиссер, драматург, композитор, дирижёр. Он – всё в одном лице. Он хозяин моей жизни. И эта его миссия. Это его театр и его сцена. А я – эпизодический исполнитель, участник массовых сцен, а может, даже пассивный зритель. Свет погашен. Пора покидать зрительный зал. Только выйдя из жёлтого здания и глотнув тяжёлого, пыльного московского воздуха, я смог по достоинству оценить краткое и мудрое изречение Сартра – похоже хорошего писателя, раз Шпаковский его цитирует. Но, стремясь к сегодняшней реальности, я бы перефразировал Сартра: сколько ни ищи, сортира в Москве не найдёшь! Это гораздо ближе к истине. Шпаковский – талант, и его талант не должен остаться незамеченным. «Браво! – неистово аплодирую и кричу я с последнего ряда. – О вашем превосходном исполнении, Владимир Владимирович, должна узнать вся театральная Россия, поклонники водевилей, оперетт, фарсов и сатирических комедий. Такой талант не должен пропадать в тусклом государственном кабинете».
Должен сказать, что мои документы регулярно проверяли городские блюстители