– Слушаю вас, – отвлекает меня Ефимцев. – Кратко и по-делу.
– Меня депортировать надо, – без долгих разъяснений докладываю я милиционеру. Кратко и по-делу – как он и хотел.
– Куда?
Коллега Ефимцева за столом напротив прерывает свою игру, глядит на меня с любопытством. «Правильно. Полюбуйся придурком, который пришёл добровольно сдаваться», – думаю я.
– В Канаду.
– А почему не в Америку? – шутливо говорит Ефимцев. – Туда легче попасть.
– Я – гражданин Канады. Живу здесь нелегально, – объясняю я коротко и достаю свой канадский паспорт. Важно всё объяснить кратко и доступно, избегая подробностей. От этого будет зависеть успех моей затеи. – Я здесь три года без регистрации живу, – намеренно увеличиваю я для большей убедительности срок истекшей визы. – Надо заявление в суд подготовить.
В надежде на торжество справедливости я с уверенностью смотрю в глаза представителю закона в лице лейтенанта милиции Ефимцева. Именно для этого я к нему и пришёл, ради торжества справедливости. Наступает пауза. Ефимцев недоверчиво смотрит мне в глаза. Видимо, пытается выяснить степень моей вменяемости.
– Кто это вам посоветовал? – наконец спрашивает он.
– Шпаковский, из центрального управления… С Покровки, – уточняю я.
– Вы телефон знаете?
– Шпаковского? Нет, он не давал.
Ефимцев молча выдвигает ящик рабочего стола, извлекает оттуда записную книжку. Листает. Находит нужный номер. Звонит. Спрашивает Шпаковского.
– На совещании? – переспрашивает Ефимцев и, получив ответ, кладёт трубку на рычаг. Он растерян и, похоже, даже несколько подавлен. – Что будем делать? – обращается ко мне старший лейтенант.
Вопрос обескураживает, но я не показываю виду. Представитель закона прекрасно знает, что надо со мной делать! Нечего ломать комедию.
– Заявление в суд следует подавать, – подсказываю я, пытаясь сохранить невозмутимый вид. Мне хочется нагрубить, но я держу себя в руках. Надо поскорее это заканчивать. – Строгость закона должна применяться безотлагательно, – добавляю.
Молодой коллега Ефимцева, забыв на время о своей игре, обращается ко мне:
– А вам известно, что въезд в Россию для вас на пять лет будет закрыт?
И он меня спрашивает? Мне ли об этом не знать, драгоценный.
– Известно, – киваю я утвердительно. – На Покровке уже объяснили.
– Зачем вам это? – осведомляется Ефимцев.
– Это