Дипломатическая кухня. Александр Георгиевич Ходаков

и он ошвартовался прямо у стенки в либревильском порту, в 20 километрах от самой столицы. Капитан позвонил и попросил составить морской протест. Ну и, само собой, заверить судовую роль. О том, как это делается, я знал, но чисто теоретически. Хорошо, что я все-таки до отъезда стажировался в Консульском управлении и не поленился почитать инструкции. Судно везло сахар, попало в шторм, и груз подмок (так это изложил капитан; может, они что и накосячили, но я этого знать никак не мог). Вот об этом и нужно было составить морской протест – документ, снимающий с капитана ответственность за порчу груза. А судовая роль – это список членов экипажа, и я должен был удостовериться, что все они были в наличии. Еще и печать на роли поставить. Приехав в порт, я честно сказал капитану, что морской протест мне составлять еще не доводилось (кстати сказать, этот протест так и остался единственным, составленным мной за всю карьеру). Капитан мне помог написать все, что было нужно (до сих пор помню фразу про воду в льялах – где эти льялы, я не знал, да и сейчас только знаю, что вода-то через них и должна стекать), и мне пришлось возвращаться в посольство, чтобы все напечатать на машинке. Было уже поздно, и мы договорились, что я приеду на следующий день.

      В разговоре как-то всплыло, что у меня маленький сын, и капитан предложил мне приехать вместе с ним. До сих пор надеюсь, что он об этом не очень пожалел. Оформив документы, мы с капитаном хряпнули водки под икорку, а Стасу девушка в кружевном передничке принесла банку вишневого компота. Это было крайне неосторожно со стороны капитана. В компоте было все – сам Стас, капитан, кружевной передничек, скатерть и, кажется, даже потолок каюты. Он его не разливал – просто с энтузиазмом поглощал. Капитан, явно скучавший по семье, наблюдал за этим безобразием скорее с удовольствием, а на мои извинения ответил, что ничего, отмоют. Осчастливив таким образом капитана, мы отбыли восвояси. А судно отправилось в порт назначения.

      ***

      Со вторым судном история вышла похуже. Капитан позвонил в посольство и доложил, что его судно арестовали и привели под конвоем в порт Франсвиля (а это в 300 км от Либревиля, и добраться туда можно только на самолете). Когда я как следует потряс капитана – давай подробности, как, за что, – он признался, что ночью при плохой видимости вошел в запретную зону у нефтяной платформы, бросил там якорь и отстоялся до утра. Это в 500-метровой запретной зоне! Нефтяная платформа – это целый город на воде, вокруг трубопроводы. Задел бы якорем – все бы разнесло. За заход в зону строго наказывают, и правильно делают. И капитан – паразит такой – все это знал! Позже выяснилось, что у него не было карт нужного масштаба и о платформе он просто не подозревал. Короче, с него потребовали штраф в 500 тысяч местных франков (10 тысяч долларов). Я сам себя похвалил – незадолго до этого я заказал сборник местного законодательства. Порывшись в законах, я выяснил, что сумма штрафа совершенно законная. Доложив послу, сказал капитану, чтобы платил штраф (денег таких у него, понятно, на борту нет, но можно оставить гарантийное письмо). И чтоб валил из территориальных