Дочери посла было тогда лет десять, и ребенку, конечно, было интересно посмотреть на экзотическое животное и подержать его в руках. На вилле посла хамелеона поместили во внутренний садик. Поскольку крыши над садиком не было, через пару дней хамелеон ночью из садика сбежал.
Таким образом, ни одно животное не пострадало.
Киншаса. Цезарь и клятва Гиппократа
Наше посольство было малочисленным по составу, и, поскольку помещения были арендованными, референтуры у нас не было. Секретных документов мы у себя хранить не могли. Аэрофлот в Либревиль не летал. По всем этим причинам дипломатическим курьерам, доставлявшим документы из Москвы, ехать до нас смысла не было. Ближайшая точка, куда они доставляли почту, была в столице Конго – Браззавиле. Нам приходилось регулярно летать туда, чтобы забрать предназначенные нам несекретные документы, ознакомиться с секретными, отправить необходимые сообщения шифром, а наши бумаги – в Центр. Само по себе это не создавало больших неудобств. Первое время нам даже нравилось ездить в Браззавиль. Лететь всего полтора часа, а все-таки смена обстановки, возможность пообщаться с более широким кругом коллег. Поскольку конголезцы льнули к Советскому Союзу, уверяя, что у них социалистическая ориентация, в Браззе было много советских специалистов, а значит, и посольство было многочисленным.
Кстати сказать, его здание стояло посередине огромного участка и было окружено мощным каменным забором со стальными пиками между столбами. Забор в стиле Академии наук СССР. Один раз я из-за этого попал в малоприятную ситуацию.
В Браззавиле время от времени случались всякие обострения обстановки – то внутри правящего клана чего-то не поделят, то испугаются угрозы извне, чаще мнимой, чем реальной (хотя на другом берегу реки Конго, ровно напротив Браззавиля, находилась Киншаса, столица тогдашнего Заира, где правил страшный диктатор Мобуту, заклятый враг браззавильского режима и недруг СССР). В таких случаях объявлялось чрезвычайное положение, аэропорт наводнялся солдатами, на дорогах выставлялись патрули, ну и все такое. А рейс наш в Браззавиль приходил поздно, около часа ночи. Нас всегда встречали, это просто положено по правилам. Но однажды чрезвычайное положение объявили настолько всерьез, что ехать за нами в аэропорт ночью как-то не решились.
Предупредить нас, чтобы мы перенесли поездку, коллеги не сумели. Единственным средством связи между нашими двумя точками был обычный телефон, который (хотя линия была прямая) на межгород работал отвратительно и без чрезвычайного положения, а во время него чаще всего вообще не работал. Коллеги, вероятно, понадеялись,