Всю дорогу до темницы, а была она безлюдной и ухабистой, он трясся в четырёх стенах. Округу он понятно, не видел, одно лишь небо над чугунным решетом игралось оттенком по мере дня, не более того. Но фантазировать ему пока не запретили, а с похожими вещами он проблем не имел, сочинять места доподлинно знакомые. Артуру пришлась по душе идея предаваться фантазиям, отдавать всего себя небылицам, лишь бы устроить само встряску и малость очухаться. А грёзы хоть и ненадолго, но всё же помогала отвлечься. Запертый отовсюду громоздким коробом, Артур выжидательно глазел на стену и воображал, как скрипучая повозка, запряженная старыми клячами впопыхах нагоняла седовласые горы. Он мысленно сочинял, как на глазах у старого кучера расступались необозримые равнины, как цвели великие края пшеничных полей, как плодоносила россыпь яблонь, как у обочин высились замки, а живая нечисть юрко перебегала им дорогу и всякая всячина, то тут, то там.
Предаваться фантазиям, дело весьма увлекательное, чем и занял себя Артур на протяжении всей дороги. Раза три на дню, куче останавливал тягловых лошадей, а вместе с тем и повозку, усаживался на близлежащую поляну и приступал к готовке. Кашеварил он похлёбку, здесь много ума не надо, каждый знающий похлёблу сварит в два счёта, вот и кучер, стряпал кушанья на скорую руку. Как только, так всё, он торопливо отливал малость похлёбки в миску, следом забирался на крышу короба и отворял чугунную решётку. Мерный топот шагов извещал Артурр о полной готовности, он подступал ко свету и просяще тянул руки к решётка. Завидев, в проёме кучера, Артур со страху решил, мол, повозку грабят и трухляво поднял руки. Кучер от увиденного, чусь не со смеху не покатился и протянул ему горячую похлёбку. Щеки обдавало тёплым, душистым паром, резко тянуло гарью, у того же кучера он заимствовал ложку и приступал к трапезе. Пока он кушал, телега, но стоило ему сказать: “Я всё” как кучер сызнова карабкался на короб, топол ногами по крыше и отворял решётку, но теперь уже ради того, что забрать опустошённаая до дна миску.
Едва для бывшего наследника престола, а приспобился он кушать исключительно деликатесы, состряпанные руками придворных кухмистеров, была на вкус отвартной. За привык он привык видеть с десят разных, не похожих по своему блюд, а нынче он довольствовался одной лишь похлёбкой, да и та оставляет желать лучшего.
На полу зияла небольшое отверстие, куда Артур, если ему вдруг приспичет, ходил испражняться и порой, будучи седаком он ненароком мазал, и наряду с тем топил повозку. Мочиться на полном ходу, дело не из лёгких, а именно на ухабах, когда повозка скачет на колдобинах похлеще угорелой псины, то он невзначай обоссывал всю стену вдоль и поперёк, а от пола до потолка тянулось мокрое пятно. На уговоры Артура, попридержать