Он помешал коричневатый напиток в кружке.
– Бабушку мою знаешь? – спросил загадочно.
– Кого? Откуда?
Сосиски хреновые, после жарки кое-где полопались и вздулись, стали похожими на шишковатые пальцы Кита Ричардса.
– Бабушка у меня есть в деревне, ну… отца мама, – пояснил с полным ртом. – Вот звонила недавно, плохо ей, болеет. Просила, чтобы я приехал.
– Поедешь?
– Да, отца надо проведать. С бабушкой, конечно, ничего страшно не произойдёт, она всегда говорит, что умирает. Ещё дед был жив, она вечно умирала, а в итоге умер он.
– Может, в этот раз правда умирает?
– На вряд ли.
– Ты хочешь, чтобы я с тобой сгонял? – я знал, что он к этому ведёт.
– Угу, развеемся, посмотришь на Россию, так сказать, не с лица, а с задницы.
– А к тёте Маше в Тулу почему не поехал? Сходил бы к маме, давно ведь не был.
Он тяжко вздохнул.
– Не хочу, не могу там находиться! Там всё о ней напоминает и все о ней говорят. Соседи, родственники, аж тошно. С каждым словом и с каждой слезой всё горше и горше становится. Не могу! Потом… Я не люблю маминых родственников, кроме тёти Ани. А в папиной деревне у меня осталось несколько приятелей, я же там учился несколько лет. Два с половиной года.
Зомби покончил с миской и принялся важно расхаживать по комнате, поглядывая периодически, то на своего хозяина, то на меня, – видимо не наелся. Хвост по-прежнему торчком, длинный и пушистый, как у скунса. Рыжая шёрстка блестела здоровьем, на передней правой лапе имелось белое пятно. Зомби носил ошейник с черепком, на лбу которого надпись «Зомби».
– А эту тварь куда денешь? – спросил я, доедая.
– Соседу отдам, Ярику. У него своих котов тьма, но он и за этим будет не против присмотреть. Зомби бывал уже у него… так что всё окей. Этот Ярик, если бы ты его видел… честное слово, чувак, он смешной, как Петросян. Маленький толстый, как не зайдёшь к нему, он в халате махровом ходит, розовом с голубыми полосками. Пузо колышется и подбородки тоже и пахнет от него как от Аллы Петровны из школьного буфета, помнишь её?
– Конечно, – кивнул.
– Я поначалу думал, ну, когда он заселился, что он гомосек, впрочем, я и сейчас так думаю… педик! Но так-то тип нормальный.
– Не пристаёт?
– Да пошёл ты! Я же говорю, нормальный.
Бабуин резко подорвался со стула, взял с подоконника почти пустую пачку «Redmond», вытряхнул оттуда сигарету, зажал её губами и потянулся открыть форточку. Обычно тётя Аня выгоняла его на балкон.
Я играл с Зомби. Помню эту толстую тварь ещё совсем котёнком, глаза помню, огромные, выпученные, вечно испуганные – Бабуин его гонял по квартире дырявой бадминтонной ракеткой, а когда настигал, надевал её ему на голову. Зомби предпочитал скрываться от своего ненормального хозяина под диваном и не показываться до возвращения с работы тёти Ани. У человека глаза меняются с возрастом, в них мудрость начинает блестеть,