– Ты у меня зуб вышиб, Сеня! – продолжал Филя. – Вот, посмотри сам…
Сказав это, он широко раскрыл рот и, схватив мой указательный палец, желал, как кажется, убедить меня наглядно в справедливости своих слов.
Хохот возобновился.
– Оставь, Филя, сам виноват! – заметил кто-то. – Зачем всюду суешь свой нос…
– Сенька молодец!! – послышались восклицания. – Хотя тебя и поколотили, а все-таки ты молодец! Филька, не приставай! Ведь не последний же зуб он у тебя выбил!..
– Да тут дело не в зубе, а я хотел бы только знать… – оправдывался Филя.
Я стоял смущенный и счастливый. Никогда никакой успех не доставлял мне такого удовольствия; никакой аттестат не мог сравниться в моих глазах с этим простым, но задушевным восклицанием: «Молодец»!
– А где же Жук? – спросил я, когда волнение несколько улеглось.
– Жук все еще в карцере, – отвечал Филя. – Совсем отощал, бедненький! Есть нечего, работы никакой… Вот только и сделал эту дудку.
При этих словах Филя что-то вытащил из кармана и издал над моим ухом пронзительный звук, от которого меня покоробило. Дудку сейчас же перехватили, и она пошла гулять по рукам.
– Меня выпустили из карцера только вчера вечером, – добавил Филя.
– И ты сидел в карцере?
– Еще бы! – весело вскричал он. – Ведь, сказать по правде, это моя работа…
Филя слегка коснулся моей губы.
Вошел учитель, и мы все рассеялись по своим местам.
Но и во время урока отощавший Жук не выходил у меня из головы… Мы с Филей тут же условились навестить Жука вечерком, когда надзор за нами ослабевал.
Никогда так долго не тянулись классы16. Немец Шильман, как бы угадывая мое нетерпение, заставлял нас в сотый раз рассказывать во всей подробности о мальчике, вздумавшем просить за обедом соли вместо говядины.
– Nicht so! nicht so17! – останавливал он рассказчика, и история начиналась снова.
Любопытный Филя, наконец, не выдержал:
– Желал бы я знать, – обратился он к учителю по-немецки, – желал бы я знать, жив ли еще этот интересный мальчик?
– Punctum18! – закричал Шильман, указывая перстом на список учеников, лежавший перед старшим по классу.
– Неужели умер? – спросил Филя с испугом.
– Noch ein Punctum19!!
Punctum ставились как за рассеянность, так и за неуместные разговоры. После трех таких отметок, провинившегося записывали на особый листок, который вручался инспектору для надлежащего взыскания. Хорошо зная