Облекшись, для парада, во флотский мундир, он долго искал свои очки; когда ему их подали, оказалось, что нужны не очки, а кисет; последнюю вещь найти было очень трудно, потому что, как потом оказалось, дядюшка, бегая по комнатам, крепко держал кисет в левой руке.
– Бери пример с меня, Сеня, – говорил он мимоходом, – видишь, я совсем того… не волнуюсь…
Туман, о котором я упомянул, окружал меня и во время экзамена, но подчас, когда, отвернувшись от черной доски, я устремлял взор в глубину комнаты, то мог различить дядюшку. Уподобившись прежнему оптическому телеграфу10, он проделывал руками и головою самые разнообразные сигналы… Для меня важны были не эти сигналы, а его личное присутствие.
По окончании экзамена, дядюшка подошел к доске и принял деятельное участие в глубоких поклонах, которые я отвешивал направо и налево.
Высокий черный господин в синих очках взял меня за подбородок и сказал:
– Ваш племянник – молодец. Приводите его, мы определим его во второй класс.
Мы вернулись домой чуть не бегом… Весь город, казалось мне, принял веселый праздничный вид по случаю нашего успеха.
Но такое настроение продолжалось недолго…
Через несколько дней, когда мы, опять вдвоем, направлялись к школе, тот же город носил на себе отпечаток уныния: извозчичьи лошадки стояли, понурив головы; мальчишки, обыкновенно игравшие в «бабки»11, все куда-то попрятались, и даже торговки на городской площади безмолвствовали.
Часы протяжно били девять, когда я прощался с дядюшкой на верхней площадке училищной лестницы. Неясный гул сотни голосов мешал мне слушать его последние наставления.
– Как вы сказали? Как? – спрашивал я его, крепко ухватив его за руку и с трудом скрывая слезы.
– Если обидит кто-нибудь – не жалуйся, а сам расправляйся, Сеня, – повторил дядюшка. – Главное – не будь бабой, понимаешь ли: бабой! – Хуже бабы, по мнению дядюшки, ничего не было на свете. – Ну, с Богом!
Он еще раз торопливо поцеловал меня, перекрестил и, не оглядываясь, проворно сбежал с лестницы.
– Бултых! – прошептал я, когда захлопнулась за ним тяжелая парадная дверь.
– Ничего, не робей! Пойдем в класс, там много таких, – прошептал чей-то чужой, но довольно добрый голос над моим ухом.
Вслед затем господин, которому принадлежал голос, взял меня за руку, и мы пошли туда, где много было таких…
Глава третья
Кто такой был Жук?
– Зверь, зверь, господа! Кто хочет посмотреть на зверька?
Такие восклицания раздавались со всех сторон, когда утренние классы кончились и вся школа высыпала в обширную рекреационную залу.
Несчастное прозвище «зверь» относилось исключительно ко мне, так как других новичков пока не было.
– Как твоя фамилия?.. Как вас зовут?.. Кто ты такой?..
Вопросы эти сопровождались множеством мелких неприятностей вроде щипков,