Когда мать может включить фонограф с тою же легкостью, с которой она способна зажечь электрическую лампочку, станет ли она убаюкивать своего ребенка милыми колыбельными, или же дитя будет засыпать под звук машины?
Дети от природы склонны к подражательству, и если в самые ранние свои годы они слышат только фонограф, то не станут ли они петь – если и вовсе захотят петь, – подражая ему, и в конце концов не превратятся ли они просто в человеческие фонографы – не имеющие души, не знающие выразительности? Пострадает и пение в церковных общинах – то пение, которое, хотя и бывает иногда грубым, однако по меньшей мере укрепляет дыхание измученных грешников и смягчает голоса тех, кто живет среди суеты и шума…
Кантри-группы с их энергичными выступлениями, с поддержкой местных торговцев, с их благотворительными концертами, повозками, пестрой одеждой и с весельем и гордостью их слушателей явным образом обречены на исчезновение, когда идет такая повсеместная атака на личность в музыке…
Деревенские танцевальные оркестры, с их гитарой, скрипкой и мелодионом[79], вынуждены были время от времени прерывать игру, и эта пауза давала возможность пообщаться и перевести дух всем присутствующим. Ныне не знающий устали механизм способен играть вечно, и все то, что делало танцы полноценным отдыхом, теперь исчезло…[80]
Мы уже довольно давно живем в том мире, которого страшился Суза. Лишь крайне незначительное число американцев дает себе труд обучиться игре на музыкальном инструменте, и многие читатели, скорее всего, будут озадачены описанием кантри-группы с ее повозкой и яркими одеждами, потому что никогда не видели, как подобный коллектив музыкантов-любителей возглавляет местный парад или дает концерт в парке. Практически все танцуют сейчас под записи, проигрываемые без пауз, будь то в клубе или на частной вечернике. И хотя некоторые матери (и отцы) до сих пор напевают колыбельные, и члены большинства церковных общин поют вместе, но все чаще и чаще записанная музыка используется даже в таких ситуациях.
Здесь есть, однако, и оборотная сторона: замена «музыкантов-любителей» «механическими устройствами и профессиональными исполнителями» привела, помимо прочего, к тому, что мы теперь можем слушать музыку в исполнении не только членов семьи и соседей, но и наилучших музыкантов, живых и умерших, записанных во всех углах света, причем слушать когда хотим, куда бы мы ни шли, в любом порядке и на любой громкости. Сами же музыканты в последнее столетие получили возможность обучаться не только у местных музыкальных учителей, но и по записям такой стилистической и жанровой широты, какой в прежние времена не мог вообразить себе ни один человек, как бы богат он ни был и сколь бы часто ни путешествовал; это невероятным образом расширило их кругозор и породило на свет столь грандиозное музыкальное разнообразие,