Пожили месяц вместе. Тут он мне свою теорию изложил. Без своего дома для него, деревенского парня, жизни нет. Заработает на дом – тогда и свадьба. Сказал так и утёк в плаванье. Второй год видимся урывками. У него порт приписки – Клайпеда. Ходит в загранку, привозит вещи на продажу. Одевает, обувает всю мою семью. Через пару лет собирается дом покупать.
Но – это только эпиграф. А теперь конкретно про любовь. Гриша моложе меня на четыре года. Кровь играет. И, как на беду, очень видный он. Нашлись девочки, хорошо ему всё это объяснили. Красота для мужика – что? Приманка. Павлиний хвост. Особенно, если этим хвостом умело пользоваться. А он, срамотник, умеет!
Как-то увидела у него в чемодане кипу фотографий, в обнимку с девицами. Ты бы видела, в каких они позах и в каком белье! А на обратной стороне снимков – адреса этих девушек, имена и телефоны. Что и говорить – куколки. Не буду описывать, что я в ту минуту пережила. Ногами, как ты, не топала, но выла дня три, как по покойнику. Мать всполошилась. Она в Гришке души не чает. Порвала фотографии, а мне сказала: «Не ровняй себя с девками. Ты ему нужна, как опора, мать будущих детей. Ты его главный порт. Пусть развлекается пока молодой и вдалеке от тебя. Перебесится. Главное, чтобы в дом грязи не тащил. Не вздумай второй раз малого осиротить! Не прощу!»
Год назад договорились с ним расписаться, не дожидаясь покупки дома. Отец у меня умер. Гриша успел его застать живым и дал слово, что поженимся мы, не откладывая. Владик растёт, скоро всё понимать будет. Траур по отцу кончился. Со дня на день жду Григория из плаванья. Пойдём в ЗАГС, но нет у меня, девонька, уверенности, что надолго всё это. Изменился он или с самого начала таким был, – понять не могу. Чем больней делает, тем крепче меня к себе привязывает. Унизительно. Одной тебе говорю – с ума схожу. Не успеет он ко мне прикоснуться, только руку протянет, а у меня уже стон вырывается. Глаза сами собой закрываются, – так люблю… Я вся с головой в нём утопла. Только вернулось ко мне ощущение сиротства. Не к добру это.
В последний приезд заметила: губы у него скривились. Лежу на кровати, простыня сползла, он посмотрел и говорит: «Что-то ты совсем высохла. Даже груди не осталось». И такое пренебрежение в голосе послышалось! А я и правда, почернела, похудела. Держусь на одном характере. Короче, не было счастья с утра, к вечеру не жди.
Моя жизнь течёт строго по синусоиде: взлёты-падения. Не успеешь обрадоваться – кубарем вниз, и такая