– Могла ли она убить вас?
Власов сверкнул глазами свирепо и целенаправленно.
– Она не решилась бы на убийство. Анна слишком вальяжна и невинна для такого. Она из тех революционеров, которые не переносят запаха горящих покрышек и треска ломающихся костей соратников. Анна пребывает в восторге, наблюдая как в кино смельчак выпускает патрон за патроном в чьей-то лоб. Но сама она никогда бы так не поступила.
– Вы получили сигареты. Предположим, что вы невиновны.
Власов прыснул. Надменно и зло.
– Я действительно сделал все, о чем написано в этих бумажках.
Александр схватил папку, лежащую перед Воскресенским, и скрутил в тубу, потряхивая ей в воздухе с победоносной миной.
Затем прищурился. Что на самом деле нужно этому проходимцу. Возможно ли то, что Анна добралась и до него? Власов знал, что Анна спала с другими мужчинами. Только так она могла добраться до сознания.
– Что вы хотите от меня услышать? Могла ли она подтолкнуть человека к убийству? А кто не может? Родители, учителя, священники, финансисты, политики занимаются тем же самым, вот только с них никто не спрашивает. Оставьте в покое Анну.
Воскресенский поднес шершавые ладони к лицу и впился ими в кожу. Повторяющиеся массирующие движения успокаивали ровно настолько, насколько он сам позволял. Голос Власова тупым штопором вскрывал мозг, будто откупориванием занимался неумелый мальчишка. Насилие это длилось бесконечно. Воскресенский устал. Устал от вечных разговоров, в большинстве своем не несущих смысла. Философические этюды были сыры и дурно отрепетированы. На этой планете никогда не наступит гармонии. Эволюция не предполагает создание идеального. Она подобна застрявшему во льдах судну. Мир ждет та же участь. Ошибочность ориентировки-самое громкое, непоправимое, но ясное поражение эволюционного строя.
– Курите последнюю сигарету. Ваш слушай исключительно не имеет решения. Вы- клоун. Думаете, что являетесь интересной личностью, перебирая воспоминания, но не сортируя их, не делая вывод? Власов, да вы хотя бы понимаете, что убили человека? Ваша Анна- не более чем щит. Но как тогда вы смеете называться мужчиной? Вы мне противны. Но также вы настолько ничтожны, что спустя ровно одну сигарету, станете мне безразличны. Курите и уходите. Какая трата времени.
Воскресенский горестно уставился в стол, чувствуя нарастающую тяжесть в груди, стягивающую ребра, замедляющую приток крови. Мозг перелистывал страницы, по щелчку оказываясь то в эпилоге, то в не дописанном финале. Воскресенский представлялся себе конвоиром, топчущимся нерешительно у тюремных ворот, периодически одергивая в страхе руки от задвижек. Выпустить бы всех. Смотришь вот на человека и не видишь ровным счетом ничего. Все сливается. Бывшие преступники и будущие. Способные убить человека или наивно полагающие, что имеют мораль.
Власов