Со временем Михалыч попросил своего друга, директора ресторана «Седьмое небо», составить ей протекцию в эстрадный ансамбль. Танюшка радостно помчалась на собеседование. Она ещё не успела дойти до кабинета директора, когда в неё с разбегу, с первого взгляда, влюбился гитарист Валерка. Опаздывая на репетицию, он на всех парах ворвался в холл ресторана и увидел одинокую фигурку хрупкой девушки, робко озиравшуюся по сторонам. «Заблудилась, бедолага», – решил он и, обуреваемый желанием помочь, резко затормозил, чуть не врезавшись в Танюшку. Чтобы не упасть, обхватил её обеими руками. Они оба прыснули со смеху от неловкой ситуации. Валерка галантно проводил её в искомый кабинет и стал ждать у двери окончания разговора, наплевав на уже начавшуюся репетицию. По дороге он выяснил, что девушка будет пробоваться в их ансамбль, и сразу для себя решил, что никому её не отдаст. Он представил её руководителю, подыгрывал ей на прослушивании, настоял на том, чтобы её приняли.
– Да она же никакая, – говорил руководитель, – посмотри, как на сцене держится, словно чувствует себя виноватой и за себя, что петь неплохо умеет, и за нас, что играть посмели. Так все зрители разбегутся – тоже себя виноватыми почувствуют за то, что нас, виноватых, смотрят и слушают.
– Погоди, Сундук (это была кличка руководителя, Сергея Сундукова), дай мне месячишко. Я из неё такую певицу сделаю – закачаешься! Нас на части рвать будут, приглашать на все вечера.
Сундук нехотя разрешил, безнадёжно махнув рукой. Валерка же, почувствовав себя творцом, начал жёстко, почти жестоко, лепить из Танюшки певицу. Обладая абсолютным слухом и безукоризненным вкусом, он первый уловил, что её голос похож на голос одной эстрадной певицы, ещё не взошедшей на Олимп, но уже заявившей о себе, и разучивал песни из её репертуара. Он гонял подопечную по сцене, как два года назад его гонял по плацу прапорщик Нечитайло, отрабатывая строевой шаг. У прапорщика были свои методы воспитания молодых бойцов, поговорки и присказки на все случаи жизни.
– Где мы – там победа! – кричал Валерка охрипшим голосом прапорщика. – Сбили с ног – сражайся на коленях! Встать не можешь – лёжа наступай!
– Я не могу лёжа, – едва сдерживая слёзы, отвечала Танюшка, – я задыхаюсь. Петь и танцевать одновременно невозможно. Попробуй сам! Ты-то стоишь стоймя с гитарой в обнимку, а у меня дыхание сбивается.
Музыканты, глядя на эту муштру, жалели Танюшку, уговаривая Валерку сбавить обороты.
– Ничего, – орал уже почувствовавший скорую победу Валерка, – тяжело в учении, легко в бою – не дурак сказал!
– Это Суворов сказал, обалдуй! Только Татьяна не в армии служит – может и сломаться. Сбежит от тебя, будешь знать!
– Никуда не денется, кто ж её отпустит? У неё деревенская закваска. Мы, деревенские, всё умеем,