Или тяни потихонечку прямо из сот.
– Класс, правильные строчки запомнила. Мне про булку нравится. У меня там, в комнате, стоит банка с липовым мёдом. Пошли по бутеру, а?
Нет, Васька не был романтиком. Запах не пробуждал в нём томления, как у Танюшки. Вот на бутерброд намазать – это да. Вкусно…
– Ты не заметил, что в стихах не про мёд говорится, а про воздух, «что липовый мёд»? Воздух будешь намазывать? – хихикнула Танюшка.
– Не, не заметил. Я про свой мёд сразу подумал: забыл про банку, под кроватью заныкал. Идём. Хлебушка только нужно купить и маслица. Я утром шёл мимо пекарни – запах стоит почище липового. Аж слюнки текут! У меня там знакомая тётенька пекарем работает. Полюбила меня. Говорит, я ей сына напоминаю. Всё время подкармливает. Пошли, она нам свежачка даст. – И он за руку потащил Танюшку в сторону пекарни.
– Хорошо, – согласилась она, – только с одним условием: я к твоему лакомству своё добавлю. Только для этого нам нужен ещё шиповник.
– Не вопрос, – кивнул Василий, – мне маманя целый мешок насушила, а я не знаю, что с ним делать. К Фролычу зайдём по дороге, отсыплем.
В комнате у Василия никого не было – ребята разбрелись кто куда на выходные. Танюшка помыла заварной чайник и ошпарила его кипятком. Тут же заложила липовый цвет и плоды шиповника и долго перемешивала пальцами, двигая смесь по часовой стрелке.
Васька заглянул через её плечо:
– Ты что, колдуешь?
– Ну, типа того, – ничуть не смутившись ответила Танюшка. – Представляю, как мы с тобой живём вместе и делаем всё дружно: и еду готовим, и комнату убираем, и в училище ходим. Ты ведь этого хочешь? Я правильно понимаю?
Васька покрылся краской от шеи до самой кромки лба. Конечно, он хотел, он очень хотел жить вместе с избранницей, только стеснялся сказать. К тому же, если они поженятся, им отдельную комнату в общежитии дадут, поди плохо. Пока Васька сбивчиво, заикаясь от волнения излагал всё это, Танюшка продолжала свой таинственный ритуал. Она залила смесь кипятком, но не доверху, а где-то на треть, и закрыла крышкой, а сверху укутала чайник полотенцем.
– Это что, ты мне предложение только что сделал? – наконец прервала его подруга.
– Ну да, как тебе восемнадцать стукнет, так и пойдём в ЗАГС.
Васька от неожиданного поворота разговора забыл и про мёд, и про чай и только пожирал глазами Танюшку.
– Ну, где же твой мёд? – поинтересовалась Танюшка, доливая чайник доверху. – Чай-то будем пить?
Потом она молча, с блаженной улыбкой смотрела на Васькин зад – единственную часть его тела, которая была видна, когда он полез под кровать за банкой, – и представляла, как весело они будут жить, когда поженятся.
Через несколько месяцев, едва дождавшись Танюшкиного восемнадцатилетия, он потащил её в ЗАГС. Там, почему-то покраснев, спросил, будет ли она брать его фамилию. Конечно, Танюшка с детства мечтала поменять свою фамилию Худолей. Она даже спрашивать не стала,