Путешествие на Арарат. Фридрих Паррот

неба и земли, этому они противопоставляют следующие принципы: по существу Бог и мир есть одно целое, Бог не стоит над миром и не существовал до мира, но вместе с миром явился из безмерных пространств. Среди живых существ, добрых и злых, согласно этому учению, имеет место взаимозависимая иерархия, чьи ступени по отдельности для каждого существа странствуют в долгих временных пространствах, а высшей ступенью является Будда, под которым ни в коем случае не понимается единственный персонифицированный бог, но только свойство божества, к коему, в конце концов, соответственно своим добрым делам, предопределено подняться каждому живому существу. Это странствование духа мыслится как одна жизнь в «безмерном спокойном мировом море», на берегах которого находит покой только совершенный Будда; достижение данной цели посредством милосердных поступков есть следствие откровения и своеобразного спасения, которое происходит каждую тысячу лет, когда часть живых существ превращается в совершенного Будду, правителя и благодетеля мира во время установленного им тысячелетнего периода.

      Будет большим заблуждением предполагать, что эти или какие-нибудь другие религиозные принципы повсеместно распространены среди калмыков Манычской степи. О фундаменте веры, как об основном понятии божьей сущности, в народе имеются неопределенные и мало совпадающие между собой мнения, где уже встречаются неясные переплетения с христианской верой; например, в их представлении бог Сенгир, о котором мне рассказывали калмыки на Маныче, рожден из самой верхней части правого бока богоматери. Такое религиозное воззрение было высказано мне под Астраханью и очень образованным калмыцким князем Сербечабом Тименевым (Сербеджаб Тюмень). Но как могут калмыки добиться твердого и ясного понимания таких предметов, если им не преподавалась религия, если у них никогда не было регулярных воскресных богослужений, а на тех религиозных праздниках, где им приходилось присутствовать, они должны были слушать декламацию заученных молитв и чтение священных текстов на непонятном языке в сопровождении ритуала, который, как представляется, даже для посвященных имеет мало смысла и привлекательности, не говоря уже о мирянах? Не в каждом хатуне (хотоне),³⁷ как называются передвижные поселения из кибиток, имеется калмыцкий священник и специальное место для богослужений, которые под названием «монастырь» встречаются лишь изредка. Путешественник узнает их уже издалека, потому что на свободной площадке в центре хатуна стоят 10-12 более крупных по размеру и опрятных кибиток, ограничивая круглое или овальное пространство, в котором вы не увидите ни людей, занятых домашними работами, ни животных на лужайке. «Это монастырь», – таковы были слова, которые глубоко тронули меня, когда я впервые услышал их в степи. На самом деле, как может глубоко не тронуть такая картина: здесь, на широко раскинувшейся равнине, под высоким небосводом, в окружении приземистых гостеприимных шатров вы видите место почитания бога, выбранное этим небольшим